Попрошу без личностей?
Геращенко, Тосунян и Кудрин – основные «выразители» интересов российского банкинга.
Систему банковского регулирования и надзора в России традиционно принято критиковать. За не менее традиционные для любых отечественных систем воздействия государства на бизнес – забюрократизированность, громоздкость, ограничение предпринимательской инициативы и проч. и проч.
Тем не менее, как показали, итоги совместного опроса портала Bankir.Ru и журнала «Банковское обозрение» «Банки ходят строем?», уровень негативных эмоций в отношении банковского регулирования и надзора находится во вполне приемлемых пределах.
22,8% респондентов полагают, что банковское регулирование в России вполне соответствует мировой практике. Еще 13,7% полагают, что его можно считать либеральным. И только 13,9% опрошенных считают, что оно чрезмерно жесткое. При этом 16,9% полагают, что, например, нормы «антиотмывочного» законодательства «вполне разумны и способствуют противодействию терроризму», 28,5% считают их даже чрезмерно либеральными, только 14,3% - чрезмерно жесткими и тормозящими финансовый оборот, а 45,3% - забюрократизированными.
Относительно лояльное и в меру критичное отношение к государственной политике в области банкинга несколько подпорчено. Почти половина респондентов (49,6%) сочли, что российское банковское регулирование вообще не поддается логической оценке. Это, как минимум, свидетельствует, что между банками и государством существует не столь неприятие, сколько непонимание.
Хотя сами участники опроса и попытались найти логику в государственной банковской политике, во всяком случае – в целях надзора.
43% полагают, что главная его цель – устойчивость банковской системы. На протяжении последних лет это является основным декларируемым лозунгом Центробанка. Таким образом, можно считать, что почти половина опрошенных считают, что политика ЦБ вполне соответствует его лозунгам. Что, в общем-то, можно считать неплохим «уровнем доверия».
Капля дегтя в этой бочке – 11,4% считают, что истинной целью надзора является торможение частного банкинга. Еще 13,3% уверены, что в основных целях надзора – «пригляд» за иностранным присутствием. При этом почти треть (32,1%) респондентов полагают, что регулятор обеспечивает подчиненность банкинга государству. И лишь 14,6% считают, что цель надзора - развитие банковского бизнеса в России.
Каждый четвертый опрошенный (24,1%) отметил, что надзор является самоцелью. И, в общем-то, трудно сказать, что хуже: то, что треть респондентов видят в органах регулятора осознанного «врага» либерального банкинга, или то, что еще четверть полагает, что в регулирующих органах, как выражался Михаил Жванецкий, давно «образовали замкнутую цепь и потребляют все, не выходя наружу».
Величина негатива, высказанного респондентами в отношении банковской политики государства, несколько сглаживается, когда речь заходит об оценке конкретных государственных организаций. Например, тот же Центробанк, по мнению 56,3% респондентов, наиболее профессионален в работе с банкингом. На втором месте в своеобразном рейтинге оказалось министерство финансов России: его «банковский» профессионализм отметили 10,3% опрошенных. На третьем месте – Национальный банковский совет с 9,9% голосов.
У прочих «государевых слуг» оценки крайне низки. Только 7,4% респондентов считают, что наиболее профессионален в работе с банкингом Росфинмониторинг. 6,1% опрошенных отметили профессионализм Федеральной службы по финансовым рынкам. Лишь 4,4% считают профессиональной работу с банками в правительстве России. Еще 3,6% оценили профессионализм организацию, которая по самому роду своей деятельности играет роль «щуки в пруду», - Роспотребнадзора. И самую низкую оценку по этому критерию получила Государственная Дума Российской Федерации – 2,1% голосов.
Любопытно сопоставление этих данных с результатами ответа на вопрос, кто лучше всего выражает интересы развития российского банкинга.
В первой «тройке» банковских авторитетов – экс-глава ЦБ Виктор Геращенко (28,3%), президент Ассоциации российских банков Гарегин Тосунян (23,2%) и министр финансов России Алексей Кудрин (20,3%).
На четвертом месте с 13,7% голосов – президент Ассоциации региональных банков России Анатолий Аксаков (13,7%).
Далее лучшими выразителями банковских интересов участники опроса считают Олега Вьюгина (9,3%), Дмитрия Ананьева (8,6%), Владимира Якунина (6,1%).
Экс-шеф ЦБ Татьяна Парамонова набрала по этому критерию 5,9% голосов, нынешний руководитель Центробанка Сергей Игнатьев – 5,7%, помощник президента России Аркадий Дворкович – 5,1%. Кроме того, в этом качестве называют депутат Госдумы Павла Медведева (4,9%), президента ВТБ Андрея Костина (4,8%). А вот руководители АСВ и АИЖК Александр Турбанов и Александр Семеняка набрали. Соответственно, 3% и 1,9% голосов.
Разумеется, эти результаты нельзя считать оценкой профессионализма фигурантов рейтинга. По самой сути своей деятельности ни министра финансов, ни шеф Центробанка, ни парламентарий – разработчик многих банковских законов, ни руководители государственных агентств не должны быть выразителями интересов банкинга. Это пряма обязанность руководителей банковских ассоциации и, надо отметить, их усилиям на этом поприще участники опроса отдали должное. А вот высокие оценки Геращенко, Вьюгина и Парамоновой объясняются, скорее, все же эмоциональным фактором – уважением банковского сообщества к этим фигурам и уровню их профессионализма.
И оценки, полученные в результате опроса, вполне коррелируются с традиционным рейтингом влиятельности российских финансистов и финансовых чиновников.
Результаты опроса комментируют:
Андрей Мирошниченко, главный редактор журнала «Банковское обозрение»:
Опрос «Банки ходят строем» показал любопытные результаты, в которых иррациональные мнения банковских специалистов смешались с трезвыми оценками.
Почти половина участников опроса считают, что банковское регулирование в России не поддается логической оценке. Конечно, это эмоциональная ловушка вопроса. Попросить тех же людей отвечать аргументированно и взвешенно, да еще не анонимно, они, скорее всего, все-таки признали бы, что банковское регулирование в России все-таки более или менее ориентировано на мировую практику. Именно такой ответ и занял второе место.
Это предположение подтверждается ответом на второй вопрос: большинство респондентов признало, что целью банковского надзора все-таки является устойчивость системы. Думаю, это справедливый вывод. Негативные оценки, вроде тех, что надзор является самоцелью или тормозит развитие банков, набрали меньше голосов.
И уж безусловно взвешенным, на мой взгляд, оказался коллективный ответ на третий вопрос. Подавляющее большинство респондентов признали, что наиболее профессиональной организацией, работающей с банками, является Центральный банк. В самом деле, ну а кто еще? Хотя, конечно, можно сказать, что ЦБ набрал высокие баллы именно в сравнении другими госорганами.
В этом разделе обращает на себя внимание тот факт, что банкиры не очень высоко ценят Минфин и поставили его на одно место с Национальным банковским советом. А Госдума, принимающая банковские законы, и подавно заняла последнее место в ряду госорганов, профессионально работающих с банками. Впрочем, тут можно спорить. Либо это сказывается, действительно, плохая работа депутатов, либо у Госдумы, как в анекдоте про хомячка и крысу, просто плохой PR в банковской среде.
Ожидаемо критической оказалась оценка антиотмывочного законодательства. Почти половина наших респондентов считает его чрезмерно забюрократизированным. Но меня немного удивило то обстоятельство, что четверть респондентов считает антиотмывочное законодательство недостаточно эффективным и чрезмерно либеральным. Интересно посмотреть на этих людей. Впрочем, может быть, они имели в виду, что законодательство хоть и забюрократизировано, но вот деньги отмывать оно, по большому счету, не очень-то и мешает? А только мешает банкам работать. Такая точка зрения вполне может быть.
Любопытны персональные оценки. Банкиры выбрали явную тройку лидеров, лучше всего выражающих интересы банкинга. Это Геращенко, Тосунян и Кудрин. Интересно, что Минфин получил невысокие оценки, а вот лично Кудрин признан высоким профессионалом. Видимо, сказывается его личный авторитет.
Обращает на себя внимание тот факт, что Гарегин Тосунян набрал заметно больше голосов, чем Анатолий Аксаков. Мне казалось, что лидеры двух банковских ассоциаций пользуются примерно равным признанием сообщества. Но почему-то респонденты оценили деятельность Аксакова ниже, чем деятельность Тосуняна. При том, что Аксаков является еще и депутатом, обладает правом законодательной инициативы. Не думаю, что уже сказался недавний вывод Аксакова из НБС. Возможно, играет свою роль более яркая публичная позиция Тосуняна. Было бы интересно проанализировать, отражает ли эта оценка лоббистские усилия или репутационный капитал президентов двух банковских ассоциаций. В любом случае результат весьма показательный, на статистическую погрешность непохож.
Ну, а что касается человека, который лучше всего выражает интересы банковской системы, то таковым признан Виктор Геращенко. На мой взгляд, Геракл, как и положено герою с таким прозвищем – это персонаж мифа. Он, безусловно, патриарх, высококлассный специалист и непререкаемый авторитет. Но, наверное, сам удивится, когда узнает, что выражает чьи-то там интересы. Где выражает? В своих недавних мемуарах? Он ведь уже давно ушел из большого спорта.
В общем, ответ на последний вопрос показал, что коллективное сознание банкиров, являясь разновидностью массового сознания, несколько мифологизировано. Однако сам по себе список персонажей, которым «вверено» выражать интересы банковского сектора, достаточно достойный. Посмотрите, в банковской сфере есть немало чиновников (даже отставных), депутатов и «практикующих» банкиров, за которыми сообщество признает заметные общественные заслуги.
Евгений Пен, независимый эксперт:
Что касается ответов большинства респондентов на первый вопрос («не поддается логической оценке») - это, скорее, эмоциональная оценка, «новейший» российский банкинг насчитывает всего двадцать лет, а это пора молодости и не всегда обдуманных решений… Банковское регулирование меняется и адаптируется под современные реалии, просто в большинстве случаев это происходит с существенным опозданием.
Из опроса, впрочем, видно, что, по мнению большинства опрошенных, развитие банковского бизнеса - не на первом месте среди целей банковского регулирования. А с учетом того, что в некоторых удаленных регионах можно наблюдать чуть ли не превалирование численности сотрудников ЦБ над сотрудниками коммерческих банков, вполне понятно. Почему многие респондентов не сомневаются: «надзор является самоцелью».
Что касается оценки «антиотмывочного» законодательства… Когда я сам отвечал на этот вопрос, то подумал, что вопросы противоречивы, так как наше законодательство в этом вопросе далеко от совершенства. Я согласен с теми, кто считает, что законодательство чрезмерно либерально и «прощает» коррупцию и терроризм, и согласен с теми, кто считает, что законы мешают банковской деятельности, вставляя палки в колеса законным финансовым операциям нормального бизнеса.
Выбор же респондентами персоналий, «лучше всего выражающих интересы развития банкинга» предопределен, видимо, СМИ и пиаром. Большинство респондентов указали лиц, наиболее часто являющихся ньюсмейкерами на банковскую тему.
Андрей Третьяков, исполнительный директор БТА Банка:
Я и сам принимал участие в голосовании, но не по всем вопросам попал в «большинство». Хотя структура ответов достаточно понятна. Воздержусь от комментариев оценок личностей и организаций, прокомментирую прочие вопросы.
Большинство респондентов отмечают, что банковское регулирование не поддается логической оценке. И я так считаю – если иметь в виду законодательство в тех отраслях, с которыми я вскользь знаком. Ведь, чтобы понять логику законодательства, следует отлично разбираться в системе, смежных системах, надсистеме и подсистемах банковского сектора, причем в их прошлом, настоящем и будущем состояниях. Иначе это только дискретное понимание некоторых областей, которое может образовывать провалы между собой. На мой взгляд, было бы странно, если бы большинство респондентов понимало логику законодательства, тем более, что она достаточно сложна, это – логика развития не только самой системы, но и смежных систем, подсистем и надсистемы, причем в сжатом промежутке времени (20 лет вместо нескольких сотен для других стран) перехода от плановой к рыночной экономике и идеологической ломкой. В этой ситуации логику понять очень тяжело, но она есть. И то, что этот кризис был менее «результативным» на последствия, доказывает наличие логики и программы развития.
Кстати, интереснее что вторая по размеру группа респондентов считает законодательство вполне соответствующим мировой практике. Это – хороший сигнал.
Цель банковского надзора, на мой взгляд, в 75,1% ответов (сложил первые 2 группы) указана верно, просто не стоит отделять одно (стабильность) от другого (подчинение). К сожалению, в России в глобальном плане стабильным является либо государственное, либо жестко регулируемое. Я почти уверен, что это – результат особенности нашей загадочной души. Поэтому надзор естественно стремится сохранить устойчивость через подчинение государству. Ничего в этом плохого нет. Вспомните – кто давал банковскому сектору деньги, когда частные капиталы выводились из страны? Государство. Кто пытается сохранить доступность кредитов через регулирование ставок привлечения? Опять же государство. Очень тяжело в такой противоречивой стране быстро и эффективно построить стабильную систему, способную работать по рыночным механизмам. До этого мы считали примером Казахстан – там де получилось и лучше и быстрее. Но последний кризис показал, что мы переоценивали этот успех, при чем и там было подчинение государству, только в виде национализации некоторых банков, а результат не впечатлил. Значит, система управления стабильностью была там хуже. Так что считать обеспечение стабильности через контроль в российском варианте злом я бы не стал. Логичной связкой – да.
Касательно требований антиотмывочного законодательства – опять же совершенно ожидаемые ответы респондентов. Идеи, которые генерирует бизнес, занимая новые сегменты, развиваются со скоростью, в сотни раз большей, нежели цикл введения изменений в любой закон. Иногда новые рынки требуют серьезного пересмотра законодательства, чтобы работать с ними, возникают новые возможности, которые уже вполне ощутимы, но при ближайшем рассмотрении – незаконны. В любом случае, свободный полет бизнеса «в завтра» или «к новому» всегда встречает сложности с теми нормами, которые были разработаны «вчера». Но логика законодательства должна соблюдаться и все желания бизнеса никогда не будут учтены в сегодняшнем регулировании. Это - вечная гонка и вечные поиски нового.
портал Bankir.ru, 3 марта 2010 года