Дмитрий Равкин: «В чем состоит миссия «БО»
Досье. Дмитрий Равкин. Родился 30 июня 1972 года в Москве. В 1995 году закончил Московский государственный индустриальный университет. В издательском бизнесе работает с 1993 года. С 1994 года работал в должности редактора, а позднее главного редактора Издательского департамента концерна «Банковский Деловой Центр». Редактор, составитель и издатель нескольких десятков книг и методических пособий по рынку ценных бумаг, корпоративной безопасности, банковскому налогообложению, бухгалтерской работе, банковским технологиям. С 1998 года по 2009 год – генеральный директор Издательской группы «БДЦ-пресс» – многопрофильного издательского объединения, одним из направлений деятельности которого являлся выпуск и распространение методической и деловой финансовой периодики и справочно-методических программных решений. С 2009 по 2010 год – генеральный директор Издательского дома «Регламент». С 2010 года – генеральный директор и издатель делового журнала «Банковское обозрение».
– Давай оттолкнемся от того, о чем мы не так давно говорили в «Разговоре с Bankirom» с руководителем программы «Финансовый диалог» Игорем Мальцевым. То есть от темы пресловутой финансовой грамотности. Я имею в виду не «агитки», а то, что делаем мы, финансовые медиа. На твой взгляд, насколько эта миссия вообще выполнима?
– Наверно, это все равно надо делать. Вопрос: кому? Мальцеву, нам с тобой, кому-то еще? Мы работаем на разные аудитории. Одни – на клиентов банков. Другие – на банкиров. Попытки работать сразу на все целевые аудитории возможны, но, на мой взгляд, это ведет к размыванию целей. То есть если говорить о финансовой грамотности, то, скорее всего, это задача медиа, ориентированных на клиентов банков, а не на профессиональных работников банковского рынка.
– А мне все же кажется, что это – и наша миссия. В последние годы банки стали некими башнями из слоновой кости, воспринимающими свою жизнь, свой бизнес в «отрыве от контекста».
– Тогда давай конкретизируем, что понимается под термином «финансовая грамотность»? Мое представление о финансовой грамотности – это, чтобы с пластика не снимали зарплату в первый же день и не несли ее кэшем в платежные терминалы. Чтобы читали мелкие буквы, подписывая кредитный договор. Примерно как-то так. О финансовой грамотности как о неком новом финансовом мышлении пока можно только мечтать, и хорошо, что есть люди и их проекты, которые этим занимаются. Но в задаче или в миссии «БО» я ей места не вижу в силу работы на другую целевую аудиторию.
– Тогда в чем миссия «БО»?
– «БО» информирует о состоянии банковского рынка работающих на нем, а также обо всех аспектах коммерческого банкинга в России. Это банковские технологии, кейсы, отраслевые обзоры, специальная аналитика, описание будущего этого рынка в России и в мире. Исторически – это отраслевой B2B проект из эпохи Гуттенберга, который старается эту эпоху пережить.
– На этой стезе многие журналы, причем не только банковские, превращаются в некую помесь методички и рекламы, некой каши, в которой нет ни остроты, ни мяса. Но как раз «БО» все годы своего существования оставался очень острым «блюдом»…
– Нас как-то назвали – боевой банковский журнал. Думаю, это отличительная черта нашей редакционной политики. Мы всегда к этому стремились, и это, так скажем, наш конек – интересно писать о достаточно скучной и формализованной отрасли.
– Да, но если интересно, значит, гарантировано кому-то на мозоль наступаете…
– Бывает.
– И как такое противоречие для В2В-издания? Я сам часто сталкиваюсь с позицией, которая звучит примерно так: «Мы же ваши рекламодатели. Снимите негативную новость, острый материал и т.п.»…
– Да, мне это понятно. Это всегда сложно – совместить интересы читателей и участников рынка. Для проектов В2В-сферы приходится учитывать, что ты часть этой тусовки, и много здесь переплетено. Часть твоих читателей, если уж не сами авторы, то многие лично их знают. И здесь надо уметь разделять выстраивание нормальных профессиональных и личных отношений с этими людьми и объективность твоего СМИ. Также важно понимание всего этого со стороны самих участников рынка.
Недавний пример. В одном из номеров «БО» у нас было интервью с предправления одного банка. И в этом же номере журнала была оценка маркетинговых решений этого банка экспертами. Причем оценка скорее негативная. Банкир нас понял.
– А что за банк?
– Это «Хоум Кредит». Не думаю, что скажу какой-то секрет, если добавлю, что потом мне Иван Свитек сказал, что ему самому не понравилась эта рекламная кампания банка.
– Оценка рекламы банков – одна из самых ярких «фишек» «БО». Ваша ежемесячная экспертиза банковской рекламы читается всегда с интересом. А как реагируют раскритикованные банки? Ведь не всегда же оценка экспертов сводится к «Ой, как классно»…
– Мне неизвестна отрицательная реакция на ту или иную нашу рекламную экспертизу. Иногда банкиры или люди из околобанковской инфраструктуры обижались на какие-то наши материалы. Но что поделать – боевой журнал (улыбается).
– Сейчас журнал перепозиционируется? Ведь, так или иначе, уход такого яркого главреда как Андрей Мирошниченко не мог остаться незамеченным. И многие замерли в ожидании: а будет ли «БО» таким же ярким? Или – каким он станет?
– Более полутора лет назад, еще в рамках Издательского дома «Регламент», планировалось перепозиционирование «БО». Это было связано и с уходом Андрея, и с ситуацией на рынке. Мы решили ориентироваться на еще более четкую целевую аудиторию. Условно можно сказать, что сегодня мы делаем журнал для зампредов банков. То есть для лиц, принимающих решения в конкретных сферах деятельности банка и ответственных за его каждодневную работу. Формулировка «журнал для зампредов» была, кстати, предложена еще Андреем. Но до 2009 года журнал все же был больше журналистским проектом, чем нацеленным на определенную целевую аудиторию деловым изданием, которое создают не только банковские журналисты, но и сами участники рынка. Теперь мы постоянно публикуем best practice от различных банков, существенно пересмотрели подход к освещению технологических тем в журнале, стараемся системно и по-новому привлекать на наши страницы ключевых участников рынка и регуляторов.
– То есть теперь – это больше площадка обмена мнениями, чем журналистская площадка?
– Да, можно и так сказать. Хотя все лучшее из журналистской составляющей, думаю, нам удалось сохранить. Это – яркость, порой – колкость, нестандартный взгляд… За последний год редакционная политика изменилась в правильную сторону, на мой взгляд. Конечно, мы будем идти дальше. Многие номера журнала за 2006, 2007, 2008 годы по каким-то параметрам сильнее, но тогда было и больше возможностей со стороны объединенной издательской компании, хотя бы в части затрат на этот проект. Но мне кажется, что мы сейчас на более выверенном пути с точки зрения бизнес-модели проекта. С редакционной точки зрения – это баланс журналистских материалов и материалов от участников рынка.
Этим летом вышел 150-й номер журнала. Оглядываясь в прошлое, мне трудно найти в журнале что-то, чего можно было бы сейчас стыдиться. А из наших ошибок я бы выделил, что мы упустили в свое время сегмент интернета. Сейчас мы выходим на него с новым сайтом bosfera.ru, который должен преобразовать печатное издание в мультиплатформенное отраслевое СМИ.
Так что, главное достижение коллектива «БО» за эти годы – это создание В2В-издания с яркой редакционной концепцией. Я, честно говоря, не знаю каких-то еще примеров В2В-изданий (не общеделовых), которые имели бы такую редакционную политику. И прежде всего это заслуга последних двух главных редакторов журнала. Сначала – это был Андрей Мирошниченко, потом – Александр Головин.
– В прошлом году компания-издатель, которая выпускала «Банковское обозрение» и методические банковские и страховые журналы, и которой ты руководил много лет, разделилась, на собственно бренды «Банковское обозрение» и «Регламент». Чем это было вызвано?
– Да, вместе с новым собственником ИД «Регламент-Медиа» Сергеем Пановым мы проработали около года, потом решили разделить бизнес. Были сложности с оценкой стоимости этих проектов, но потом все утрясли, и «каждый пошел своею дорогой, а поезд пошел своей». Об этом были релизы в интернете. Методическая периодика и «Банковское обозрение» всегда были модульными проектами в объединенном издательском доме, что тоже облегчило их разделение. Честно говоря, я не думаю, что вопросы собственности на эти бренды сильно интересны целевой аудитории подписчиков.
– После выхода моей беседы с главным редактором журнала «Банки и деловой мир» Людмилой Коваленко меня упрекнули, что мы только «БО» «похвалили»…
– Думаю, что в качестве компенсации можно предложить тем, кто упрекнул, прийти сюда и рассказать о других журналах. И поругать «БО». Мы точно не обидимся. Хотя, лично я всегда очень осторожно оцениваю коллег. Мне кажется несколько неэтичным комментировать в публичной зоне какие-то вещи, связанные с их работой. Мы на одном рынке, и здесь по определению будет некоторая предвзятость и заинтересованность. Но я могу выкрутиться и сказать чужими словами.
Как-то я беседовал с одним из руководителей крупного издательского дома общеделовой тематики. Задал вопрос:
– Знаете «Банковское обозрение»?
– Знаем.
– А еще какие-то банковские журналы и интернет-СМИ знаете (перечисляю)?
– Знаем и периодически читаем все.
– Какие нравятся больше всего?
– Никакие.
Смысл этого ответа я понял сразу.
– И какой смысл?
– По сравнению с общефедеральной прессой, нравится нам это или нет, отраслевые СМИ имеют ограниченные возможности во всех смыслах этого слова.
– Почему? Цензура нас не ограничивает…
– Нет, дело не в цензуре. Дело, например, в ресурсной ограниченности при реализации редакционной политики, в бизнес-моделях, вынужденных ориентироваться на семейный подход в бизнесе, в зависимости некоторых СМИ от ключевых участников рынка. Чем меньше размер, тем сложнее подбирать исполнителей. Специальная банковская пресса имеет более низкий профессиональный уровень обозревателей в сравнении с деловой общефедеральной. Вот, наверное, один из ответов на этот вопрос. Думаю, что никто из нас, кто работает на этом рынке, не является примером высочайшего профессионализма.
– Интересная логика. То есть я должен ходить обедать не в маленький ресторан рядом с офисом, а в Макдональдс, потому что он большой, а значит – более качественный? Или должен ощущать, что, уйдя из журнала «Профиль» на портал Bankir.Ru, резко потерял «в размерах»? Но я не хочу есть в Макдональдсе. И никогда не буду всерьез читать о банковском рынке то, что, условно говоря, излагается в «Российской газете» или в «Комсомольской правде».
– А в деловых изданиях?
– Ты знаешь, скорей всего – тоже. Потому что у всех этих модных деловых изданий есть одна общая беда. О них говорят так: «Отличная газета, супер, читаю с интересом, только вот по нашей отрасли ерунду пишет». Так говорят пищевики, швейники, ритейл. Создан некий миф «крутых» деловых изданий, которые хороши «в целом». А вот по конкретной отрасли… К тому же во всех этих изданиях очень любят экспертов из первой «десятки». Мол, раз мы «крутые», то и комментаторы должны быть «крутые». А мнение «обычного банкира» там просто не увидишь. Получается фальшивая картинка настроений на рынке…
– Понял твою мысль. Но надо признать, что редакционная политика общеделовых ежедневных СМИ высокопрофессиональна. Она может иметь какие-то изъяны, которые ты перечислил, но она, как минимум, системна. Они регулярно готовят большие объемы текстов по теме. Там есть отдельные службы фактчекинга, штатные аналитики, штатные фотокорреспонденты, отдельные специалисты по инфографике… В одном только отделе по финансовым рынкам или бизнесу в ежедневке может работать больше человек, чем у нас с тобой в редакциях. Никто из отраслевых СМИ такого себе позволить не может. Это эффект масштаба. В больших издательских компаниях он работает на качество продукта.
«БО», Bankir.Ru, какой-то другой журнал или портал могут делать отдельные материалы лучшего профессионального уровня и более целевой направленности, но постоянный такой поток таких материалов обеспечить крайне сложно. Кроме того, проблемы размера и квалификации людей проявляются не только в редакционной кухне, они и в других сферах – в коммерческой, административной. Хорошие или даже просто ответственные и внимательные к своей профессиональной деятельности люди в России редкость, и стоят они недешево.
– Ты упомянул о портале bosfera.ru. Каким ты видишь этот проект? Это электронная активная версия журнала или нечто большее? Сейчас на интернет-рынке есть три тенденции. Есть старые игроки вроде нас. Есть новые проекты, вроде того, что готовит «Финансовый диалог». И есть какие-то скороспелые сайты, посвященные кредитам, депозитам и финграмоте. Вы в каком направлении двигаетесь?
– Мы планируем делать информационный интернет-ресурс для той же целевой аудитории, что и журнал. Основные темы: состояние рынка, IT-решения, бек-офис, ритейл и модели будущего всего этого. Может, чуть позже добавим карьеру, говорят, помогает для трафика. Еще очень хочется в это вовлечь еще больше активных участников для обсуждений, дискуссий, информации. Банковская аудитория достаточно закрыта для всего этого, но мы будем пробовать.
– Андрей Мирошниченко последние года два часто поднимал в своих колонках тему грядущей смерти печатных масс-медиа. Вы готовитесь к смерти?
– Я не сторонник такой безапелляционной версии развития СМИ в ближайшее время. Хотя, конечно, будущее туманно. Изменения в медиаотрасли в последние годы, действительно, очень серьезные. Общее правило такое: будешь архаичен – будущего у тебя нет.
– У меня взгляд куда проще. Я думаю, что газеты помрут, журналы – нет. Но, может быть, я как раз архаичен, и во мне говорит привычка читать журналы.
– Думаю, эта позиция для многих банкиров схожа. Если говорить про нашу целевую аудиторию, то надо заметить, что в банках сейчас не происходит омоложение состава, и на руководящих позициях работают люди примерно нашего возраста. Они читают и на бумаге и не на бумаге, и будут это делать. Я не думаю, что ситуация в отношении информационных источников в российских банках будет резко меняться. Это консервативная аудитория, и отраслевая пресса еще будет востребована. Другое дело, что, безусловно, она должна становиться мультимедийной, порождать некий симбиоз принта, интернета и каких-то еще составляющих.
В этом плане я всегда вспоминаю «Афишу». Ты воспринимаешь «Афишу» как печатный журнал или как интернет-ресурс?
– А что такое «Афиша»? Я, кажется, этим продуктом вообще не пользуюсь…
– Исторически – это журнал, который в первой половине 2000-х вышел в интернет и довольно успешно в нем закрепился. Я часто привожу в пример «Афишу» как успешную трансформацию принта в мультимедийный проект.
– «Комсомолка» сейчас, по моим ощущениям, успешно реализует ту же эволюцию...
– И «Коммерсантъ» и «Ведомости» достаточно успешны здесь, наверное. Будут ли умирать газеты, я не знаю. Андрей Мирошниченко говорит: будут. По моим личным наблюдениям, могу сказать, что еще пару-тройку лет назад я не видел в аэропортах и в отелях на Западе бесплатно разложенные FT и Guardian. Сейчас это есть. То, что продавалось как материальный носитель, стало бесплатным. Но на прошедшем этим летом форуме «Медиа будущего» в РИА «Новости» мне показалось, что от того же Guardian не веет холодом смерти.
– То есть проблема еще и в том, что интернет отучил людей платить за информацию. И человек уже задается вопросом: «А почему я должен платить?»
– Меняются модели потребления информации. На первый план выходит вопрос доверия к ее источнику и лояльность к бренду.
– И – степень зависимости от рекламодателей. Я еще застал времена, когда газеты жили не на доходы от рекламы, а на доходы от продажи своего тиража. Сейчас мы делаем СМИ, которые полностью живут за счет рекламы. Но в нашем случае тогда очень важным становится вопрос – сколько будет банков? Двести? Сто? Нужно ли будет оставшимся на рынке банкам такое количество банковских журналов и банковских порталов?
– Не думаю, что это напрямую связанные вопросы. Я работал на рынке, когда было более трех тысяч банков и четыре банковских журнала. Потом стало около тысячи банков и шесть банковских журналов. И, коль скоро они как-то живут, значит, место для всех пока находится. Хотя кривоты хватает. Опять же, сколько я работаю, столько слышу о том, что банковских журналов на рынке чрезмерно...
– Вообще в России все, что больше одного, чрезмерно. Наше общество, стремящееся к унификации, все воспринимает как излишек… Я, например, считаю, что ведущих банковских порталов на рынке на один больше, чем надо бы… Помнишь сцену из фильма «Семейка Адамс»? Там няня спрашивает детей Адамсов: «Вы, наверное, хотите, чтобы вас было по-прежнему двое?» И старшая девочка мрачно отвечает: «Или еще меньше…».
– …Но с другой стороны, конкуренция порождает развитие. Помню, когда в 2003 году открывался «НБЖ», мы восприняли это для себя как новый вызов. Создание журнала на базе самого большого отраслевого объединения подстегнуло развитие других журналов. Думаю, осознав, что он больше не один на рынке, Bankir.Ru тоже перестал почивать на лаврах и начал двигаться (улыбается).
– Что сегодня вы задумали нового в «БО»?
– В печатной версии ищем и готовим ударные материалы и темы. Минувшей весной сделали рейтинг женщин-банкиров, он был очень востребован читателями, такую практику будем продолжать. Или было достаточно злое интервью Александра Лебедева из НРБ. Я реально наблюдал, как на мероприятиях люди вырывали страницы из номера журнала, чтобы прочитать именно это интервью. Очень интересная с профессиональной точки зрения была у нас беседа с Оливером Хьюзом из ТКС банка. Политика создания таких «гвоздей номера» сейчас работает на нашу репутацию, цитируемость, подписку и, как следствие, на коммерческую прибыль.
Еще сейчас мы реализуем качественно иной подход к подаче материалов IT-тематики. Сегодня в банковских СМИ она присутствует в основном как рекламная составляющая. Мы же хотим ее сделать интересной не для рекламодателей, а для целевой аудитории IT-директоров в банках. Это определенная перестройка редакционной политики, усиление кадров в этом направлении. В конечном итоге, это нужно и нашим рекламодателям. Мы ожидаем появления у себя новых рекламных брендов, которые пока вообще не представлены на банковском медиарынке. Ну вот, я раскрыл секреты, которых в общем-то нет. (улыбается).
– В целом у тебя какие сегодня ощущения от банковского рынка, его перспектив?
– Коммерческий банкинг в России будет все более профессионален, количество игроков будет сокращаться. Количество работников, занятых в этой сфере, будет, наверное, неизменным. Усилится личностная составляющая. Именно поэтому, думаю, правильный тренд для нас – еще больше превращаться в издание для профессиональных участников банковского рынка. Но эта модель развития без потрясений. Как правильно оценивать, что будет после потрясений, написано у Нассима Талеба.
– А с точки зрения настроений? Нет усталости от темы, которой ты занимаешься так долго?
– Я, наверное, уже привык. Я в банковском издательском бизнесе уже скоро как двадцать лет. Это просто работа. Ее нужно делать правильно, хорошо и ответственно. Для России протестантская этика – это хороший ориентир.
– Да, но все мы – не только профессионалы, но еще и клиенты…
– Клиенты чего?
– Финансовой системы как таковой, финансовых институтов, банков… Я имею в виду, что можно отрешиться от всего, занимаясь отраслевым медиа в сфере ТЭК. Потому что нефть мы не едим, не добываем. А здесь… мы все имеем кредиты, депозиты, пользуемся финансовыми сервисами.
– Ну, имеем, и что? Все равно, должна быть некая профессиональная дистанцированность. Мне в этом смысле проще: я не банкир, никогда не работал в банке. Нет, вру, как-то месяц работал – вечерним кассиром по приему инкассируемой выручки.
– Серьезно?
– Да.
– Что за банк был?
– Уникомбанк. Он умер в конце 90-х. Я тогда учился в институте, и мы работали с моим приятелем. Он сейчас зампред в крупном банке. Хорошая, поучительная история для подрастающего поколения. Как говорится, если бы не было правдой, то можно было бы и выдумать.
А то, что я являюсь клиентом какого-то банка… Думаю, что это не влияет на мою профессиональную деятельность.
– Однако есть такой тезис, автором которой стал Гарегин Тосунян, – банкизация страны. И банки вольно или невольно стали носителями «бациллы» свободной, либеральной экономики. Это не может не сказываться на взглядах тех, кто связан с этим рынком…
– Мне кажется, мы используем термины, которые можно по-разному трактовать. Я думаю, что мы с тобой их по-разному воспринимаем. Что такое либерализм в банках?
– При всех криках о госмонополизме, банковский рынок остается неизмеримо более свободным, чем многие другие рынки…
– Пожалуй, да.
– ОК. Таким образом, этот рынок еще и носитель некоей идеологии развития. Установки на меньшее присутствие государства, больше свобод в бизнесе, делах. Банк как институт – довольно свободолюбивое создание. Он, условно говоря, не терпит тоталитаризма, не терпит однообразного общества, не терпит унификации. Поэтому исторически банки развивались прежде всего в странах, где была многовариантная система развития общества. Условно сказать, в более либеральной Англии банки исторически росли успешнее, чем в абсолютистской Испании. Поэтому банки, на мой взгляд, для России это фронтир. Они – естественные союзники демократии. И поэтому хочется внести максимально возможную лепту, чтобы взаимоотношения банков и общества стали более цивилизованными, более толерантными. А сейчас, увы, очень много баррикад воздвигнуто между ними – моральных, эмоциональных…
– Круто. Не кажется, что здесь ты излишне накрутил?
– Накрутил? Миллионы россиян, грубо говоря, на банки обижены. А чувство обиды – это очень мощное чувство.
– Россияне много на что обижены… Хотя, конечно, способствовать росту взаимопонимания банков и общества – это хорошая цель. Если она помогает тебе лично в работе, это здорово. Я не думаю, что она ложная. Но здесь есть какой-то элемент надуманности, возможно, исходя из каких-то хороших, правильных побуждений. А в целом – восприятие банков у нас такое же, как и во всем мире. Везде не слишком любят банки и банкиров.
Другое дело, что решение проблемы для России лежит во взаимной регламентированности отношений. И в этом отношении всем вовлеченным сторонам нужно учиться прежде всего технологичности, ясному пониманию своих действий и четкости в отношениях.
Можно рассуждать о том, как сделать банки ближе к народу, чтобы народ их полюбил. Это какая-то общая задача, под такую формулировку можно создать себе и окружающим много иллюзий. А есть какая-то конкретная задача – например, чтобы в отделениях не было очередей, банки не строили свои бизнес-модели на введении в заблуждение клиентов, а банкоматы ломались по регламенту. Это вопрос конкретных подходов, технологий и их соблюдения. А моя конкретная задача здесь и сейчас – издавать журнал в том числе о том, как этого добиваться.
А определенная холодность в отношениях банков и общества – это неизбежно. Ты сейчас не добавишь теплоту. Если будешь думать, как добавить теплоту, то, скорее всего, получится ерунда и бардак.
– Кстати, о теплоте. Я постоянно в интервью поднимаю тему семейного банкинга и долгих отношений с клиентом. И абсолютно не верю в «кредитные фабрики». Минувшей весной на интервью с Михаилом Задорновым об этом говорили. Я ему сказал: «Вы – симпатичны, а вот возглавляемые вами банки – нет». Но он убеждал меня, что и гигантский банк сможет обеспечить своим клиентам «теплоту» именно за счет технологий. Судя по всему, ты в это веришь?
– Современный банк неизбежно будет во многих отношениях оставаться машиной. Она может работать тупо, но, главное, она должна работать с минимальным количеством сбоев. Все остальное – прекраснодушные мечтания, на мой взгляд.
– А я верю, что основной вопрос – это вопрос отношений. Получается традиционный для России спор физиков и лириков. Быть может, во мне слишком жив «дремучий либерализм». Но для меня, при прочих равных, любой малый и средний банк симпатичнее большого. Большой начинает меня пугать…
– Надо смотреть конкретные вещи, конкретные ситуации, конкретные банки. Везде по-разному.
– Ты сам какими банковскими продуктами пользуешься?
– Стараюсь не брать кредитов.
– Никогда не брал кредитов?
– Да нет, несколько раз брал автокредиты и корпоративные кредиты. Но, по возможности, избегаю. Как потребитель я достаточно лоялен к банкам, особо не гоняюсь за оптимальной ставкой, а предпочитаю удобство работы.
– Кстати, на твой взгляд, что является в России более значимым фактором выбора банка – имидж или репутация?
– Я слышал, что фото Брюса Уиллиса хорошо работает…
– То есть чем тупее, тем лучше?
– Нет, ну почему тупее? Просто более четкий выбор образа, более целенаправленный рекламный «месседж»…
Мне сложно говорить про рекламу, я ее как-то глубоко не анализирую. Какие-то банки нравятся с точки зрения своей рекламной политики, какие-то нет. Нравятся, например, «иностранцы». Вот Райффайзенбанк обычно ведет очень симпатичную рекламную линию. Красиво работал в рекламе «Барклайс», по-джентельменски, я бы сказал. Но это – лишь особенности моего личного восприятия. Думаю, сегодня, когда изменилась конкуренция на банковском рынке, будет меняться и маркетинг.
– Ты – об атаке «госов»?
– Да. Сейчас важно, чтобы «госы» совсем не задавили конкуренцию, не задавили рынок.
– Ты думаешь, это реально?
– Ну, реально не реально, но негативно повлиять на рынок могут.
– Полагаешь, что потребитель это примет?
– Тебе нравится, как работает Microsoft в офисном ПО?
– Ну, знаешь, мне, непрофессионалу, трудно оценить….
– А я вижу, что он периодически валится и глючит, и это результат их монополии. При этом мы оба, как и сотни миллионов других парней, чертыхаемся и пользуемся их ПО. У нас ограничен выбор, и если сейчас что-то начинает меняться в этой конкурентной нише, то это хорошо.
– Кстати, о жизни. Традиционный вопрос нашей рубрики: чем занимаешься кроме работы?
– Ой…
– Хороший ответ…
– А что отвечают другие?
– Ты знаешь, одно время, задавая этот вопрос, умолял: пожалуйста, не говорите, что катаетесь на горных лыжах. И со временем как-то про лыжи стало все меньше и меньше. Выяснилось, что банкиры – очень интересные люди. Что они пишут книги. Сочиняют стихи и песни. Но что этого самого «Свободного от работы времени» у всех очень мало…
– Кажется, понял. Могу ответить несколько витиевато: меня очень интересует, когда в современном мире попадаются какие-то стоящие вещи, в виде настоящих произведений искусства. Это могут быть разные сферы и жанры, но когда что-то такое находишь – с удовольствием добавляешь это в свою внутреннюю коллекцию памяти таких вещей. Очень сложно сейчас такое находить, поскольку все заполняет массовая культура.
– То есть ты воспринимаешь и театр, и кино, и музыку, и новые книги?
– Да, форма и жанры значения не имеют. Подлинным произведением искусства может быть даже пантомима.
– Завидую, а я все больше перечитываю старые книги, пересматриваю старые фильмы и «переслушиваю» старые песни. Недавно «припал» к одной премьере, до сих пор забыть не могу…
– И что же это было?
– Новый фильм «Щелкунчик».
– Я не смотрел, но знаю, что много ругали...
– Ты знаешь, посмотри. Это настоящее потрясение, катарсис, я бы сказал. Посмотришь такое, и умирать не страшно. В смысле – не жалко. Потому что если уж с Чайковским и Гофманом так можно обойтись, то и черт с ней, с такой жизнью. Там почему-то Эйнштейн фигурирует, и он почему-то выражается с акцентом торговца с Привоза. И принц там постоянно говорит «Клево!» или «В натуре». А Крысиный король – это просто нечто. В натуре.
– Была экранизация «Ромео и Джульетта» с Ди Каприо. Там тоже такого хватало. Я, в общем-то, нормально отношусь к вольной экранизации классики. Просто иногда, в принципе, стандартно экранизировать невозможно. Например, «Мертвые души» классическим образом достойно экранизировать нельзя, а вот «Село Степанчиково…» Достоевского очень даже можно. Но причины этого долго объяснять.
– Мы живем в эпоху выхолащивания? Но ты сам говорил: главное – технологии.
– Я не говорю, что это хорошо. Я говорю, что это неизбежно. И что мы с тобой можем способствовать хотя бы тому, чтобы не выхолащивались сами технологии. А это уже – большое дело.
Finversia.ru