Петр Ушанов: «Инфляция может послужить драйвером развития экономики»

Досье Bankir.Ru. Петр Ушанов. Родился 7 апреля 1962 года в Химках. В 1985 году окончил Московский финансовый институт (ныне – Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации), в 1989 году защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата экономических наук. Доцент Финансового университета при Правительстве Российской Федерации.

В 1988–1990 годах – работа в Кредитно-финансовом научно-исследовательском институте банков СССР при Госбанке СССР.

В 1990–1992 годах – начальник отдела регистрации кредитных учреждений Главного управления по работе с коммерческими банками, начальник управления лицензирования банковской деятельности департамента по регулированию деятельности банков, начальник управления лицензирования банковской деятельности Банка России.

В 1992–1998 годах – председатель совета директоров, заместитель председателя совета директоров Русского акцептного банка.

В 1997–1998 годах – генеральный директор-президент Всероссийского научно- исследовательского и проектного института систем автоматизации и управления (ВНИПИ САУ).

В 1999–2004 годах – арбитражный управляющий, руководитель временной администрации по управлению кредитной организацией.

В 2004–2007 годах – заместитель исполнительного директора некоммерческого партнерства «Саморегулируемая организация арбитражных управляющих «Южный Урал» по Москве и Московской области.

В 2007–2010 годах – начальник управления анализа платежного оборота и наблюдения за платежной системой департамента регулирования, управления и мониторинга платежной системы Банка России.

В 2011 году – советник председателя правления некоммерческого партнерства «Коллегия ревизоров, экспертов и специалистов».

В 2012–2013 годах – советник председателя правления, заместитель председателя правления банка «Российский кредит».

С 2013 года – председатель правления банка «Российский кредит».

Член совета Ассоциации региональных банков России. Член Президиума Совета Ассоциации российских банков. Автор научных трудов по теории денег, денежного обращения, банковскому делу и антикризисному управлению.

- Недавно Герман Греф сказал, что реформы начинаются тогда, когда кончаются деньги. У нас вновь активизировались разговоры и дискуссии о возможных путях структурных реформ. Но зачастую – это разговор, идущий по кругу…

- Действительно, есть такое ощущение. Я в банковскую систему пришел в 1988 году. Тогда вовсю шла перестройка. Только что из Госбанка СССР выделили Промстройбанк СССР (ПСБ), Агропромбанк СССР (АПБ), Жилсоцбанк СССР (ЖСБ), Сбербанк СССР и Внешэкономбанк СССР. На эту структурную реформу возлагали большие надежды. Фактически каждому из этих банков придали статус союзного министерства. Как я понимаю, была попытка провести структурную реформу банковской системы по образу и подобию Китая. Процесс этот шел непросто. Ведь все отделения Госбанка СССР разделили между ПСБ, АПБ и ЖСБ административно-командным путем. Представьте, например, какой-нибудь совхоз под Химками по новой концепции должен был обслуживаться в Агропромбанке. Однако в Химках основу составляли предприятия тяжелой промышленности. Поэтому на базе Химкинского отделения Госбанка СССР открыли именно отделение ПСБ. Как следствие, упомянутый совхоз был пасынком на обслуживании в отделении ПСБ, то есть под него вообще не было плана по кредитованию... Возникла и другая неожиданно всплывшая проблема межведомственных барьеров. Работники Правления Госбанка СССР стали жаловаться, что их не пускают, например, в Правление Промстройбанка СССР и т.д. Только все чуть-чуть улеглось, и начался процесс новой административной структурной ломки. Идея Ельцина состояла в том, что в США на тот момент было около 13 тыс. кредитных учреждений, а Россия по площади больше Америки... В ходе новой структурной административно-командной реформы каждому отделению ПСБ, ЖСБ и АПБ разрешили стать самостоятельным коммерческим банком. В принципе уже тогда были понятны возможные последствия этой реформы, которые сейчас озвучивает Банк России. Эти проблемы должны были получить мультипликатор в условиях спешки при проведении структурной реформы. Поэтому я написал статью «Куда спешил Ельцин, или очередная драма наших банков». С большим трудом дошел до ЦК КПСС. Газета «Правда» получила рекомендацию срочно опубликовать этот материал...

- Опубликовали?

- Нет. Егор Гайдар, возглавлявший в то время экономический отдел «Правды», долго тряс мою руку, отметив, что статья очень своевременная. Предложил изменить заголовок на «Трагедия наших банков» и чуть-чуть подредактировать... Наконец в ноябре 1990 года статью опубликовала малоизвестная газета «Бизнес и банки», а мне на память остались гранки из «Правды». Смысла в статье большого уже не было, так как новая структурная реформа к этому времени шла полным ходом.

- Видимо, эта реформа в те годы воспринималась банкирами с энтузиазмом?

- Отнюдь. Банковскую систему, к сожалению, ломали через коленку. Помните, в СССР была такая практика КПСС, вызывали к парторгу и говорили: есть мнение?... Вот точно так же Главки вновь созданного ЦБ РФ навязывали подопечным учреждениям Спецбанков новое понимание о прекрасном. Дольше всех держался председатель Промстройбанка Дубенецкий. Дело доходило до штурма отделений Промстройбанка, который охраняла вневедомственная охрана МВД силами ОМОН МВД.

- Вы шутите?

- Нет, какие тут шутки? У меня в архиве копии правительственных телеграмм за подписью Матюхина по системе ЦБ РФ и Дубенецкого по системе Промстройбанка должны сохраниться...

- Победило государство?

- Как всегда, к сожалению, у нас бывает, победила административно-командная система, а СССР пал, Промстройбанк сдался, и начались так называемые «чеченские авизо», а за ними следом фактически гиперинфляция...

- Вы как-то связываете эти процессы?

- Да, конечно. Одно есть следствие другого. Дело в том, что до перестройки Горбачева у нас был один эмиссионный центр, Госбанк СССР. В перестройку добавились спецбанки. Они, как бывшие учреждения Госбанка СССР, остались участниками системы межфилиальных оборотов (МФО).

- Если мне не изменяет память, МФО – это такая альтернатива корсчетам?

- Так тоже можно сказать. Главное же состоит в том, что любые участники системы МФО являлись эмиссионными центрами. Тут много нюансов, о которых говорить в коротком интервью сложно.

- Может быть, какой-то пример?

- Лучше аналогию приведу. Представьте зеркало (это – Госбанк СССР). Из него вырезали куски, ничего не поменяв по сути (это – спецбанки). Понятно, что они остались «зеркалами»? Теперь эти куски разбили, создав на базе отделений спецбанков частные коммерческие банки. Таким образом, появилось много зеркал, свет от которых на определенном этапе центральный банк не контролировал. Поясню эту аналогию. Участники системы МФО, даже став частными коммерческими структурами, на определенном этапе фактически оставались эмиссионными центрами потому, что продолжали на бланках Госбанка СССР давать другим участникам системы МФО приказы зачислять на счета клиентов деньги, взятые как бы из воздуха... Думаю, в большинстве случаев так называемые «чеченские авизо» не были фальшивками. Просто система, которую демонтировали не до конца, стала давать сбои. Для того, чтобы картина стала более полной, напомню еще одну важную деталь. Процесс создания новых коммерческих банков проходил добровольно-принудительно и форсированными темпами. Никого не интересовало, что денег на формирование капиталов коммерческих банков у новоиспеченных учредителей не было. Однако в соответствии с письмом Госбанка СССР № 32-89 при регистрации новых коммерческих банков живые деньги вообще были не нужны для формирования их капиталов. Для регистрации нового банка в ЦБ РФ предоставлялись так называемые подписные листы. Фактически это была декларация о намерениях, которая зачастую вообще не подтверждалась экономически. Например, приходит на регистрацию бывшее отделение Агропромбанка, указывает, что его пайщиками будут совхозы и колхозы, которые у него на обслуживании. Работник отдела регистрации коммерческих банков Банка России задает вопрос: а у этих колхозов и совхозов есть задолженность перед Агропромбанком? Ответ: конечно, они нам должны по 1 (или 3, 5, 10 и т.д.) млн. рублей, но обещают внести 10–20 тыс. рублей в капитал нового банка... На вопрос: какой будет капитал? Ответ: 500 тыс. рублей, иногда говорили – 150 тыс. рублей.

– Это еще до деноминации проходило, то есть реально речь шла о капитале в 500 рублей?

– Ну, на тот момент деньги еще чего-то стояли. Однако, если убрать нули, все это, в самом деле, вызывает ироническую улыбку. В том типовом примере, который мы с Вами разбираем, у работников ЦБ был закономерен следующий вопрос: как можно взять на баланс кредиты упомянутых колхозов и совхозов, если капитал только планируется создать в лучшем случае в 500 тыс. рублей?

- И что отвечали эти банкиры?

- Они, в свою очередь, задавали другой вопрос, на который ни у кого в Банке России на тот момент не было ответа: «А что вы предлагаете? Нам вообще это все не надо. Вы ведь сами эту кашу заварили. Хотите, не регистрируйте, а мы в Агропромбанке останемся!».

- И чем все заканчивалось?

- В основном весь этот ужас мы зарегистрировали. Кому-то поначалу отказывали, но председатель ЦБ Георгий Матюхин давал команду их зарегистрировать тоже. Вообще процесс регистрации коммерческих банков в 1990 году занимал примерно один день. Председатель вновь созданного банка мог приехать и сдать свои документы на регистрацию, например, в 14:00, а получить подписанный Банком России устав в 19:00 того же дня.

– Фантастика!

- Параллельно в банковскую сферу пришло очень много неподготовленных людей, врачей, таксистов, математиков и т.д.

- Сейчас много разговоров о злоупотреблении в банковской системе. Выходит, корни этим процессам были заложены в перестройку?

- Знаете, в свете того, что мы с вами обсудили, информация первого зампреда Банка России Алексея Симановского РБК о том, что у 300 коммерческих банков, а это около 40% всех коммерческих банков, проблемы с достоверностью отчетности, меня не удивляет. Полагаю, в те годы многие люди, которые участвовали в принятии управленческих решений в части структурных реформ, должны были понимать масштаб надвигающегося бедствия. До этих структурных реформ в Госбанке СССР была очень высокая банковская корпоративная культура. Она базировалась на сложившихся бизнес- процессах и очень высокой профессиональной подготовке кредитно-финансовых работников, прежде всего, в Московском финансовом институте, который в год выпускал всего около 340 новых специалистов. В системе Госбанка СССР не было и не могло быть по определению никаких злоупотреблений. Структурная реформа, проведенная в спешке, сделала свое черное дело. Мы заложили очень опасные стереотипы, фактически сами открыли ящик Пандоры и породили «скелеты в шкафах» у коммерческих структур, в том числе банков. Говорят, мы в ответе за тех, кого приручили... Плохо, если, по мнению государственных регуляторных органов, за все это теперь будут расплачиваться только малые и средние банки в ходе очередных очень жестких структурных реформ. А тезис «деревья рубят, а щепки летят» плохой советчик. Я не буду проводить параллели с 30-ми годами прошлого века, которые теперь воспринимаются неоднозначно. Все эти «щепки» очень затратны. Вот вам еще один пример из нашей недавней банковской практики. Как вы думаете, почему у нас на определенном этапе в системе ЦБ РФ было так много РКЦ, ведь это колоссальные, как говорили ранее, «народные» деньги, потраченные неэффективно?

- Видимо, на определенном этапе так было надо из-за низкой автоматизации в банковской сфере?

- Все очень просто. Выше я говорил про так называемые начальные авизо в рамках системы МФО. Когда стало понятно, что происходит, понадобилось коммерческие банки срочно исключить из системы МФО и переводить их на систему корреспондентских отношений. Поэтому подразделения коммерческих банков, которые курировали расчеты по системе МФО, были в спешном порядке изъяты из соответствующих коммерческих банков, а на их основе создавались РКЦ. В свою очередь, в этих РКЦ открывались счета соответствующих коммерческих банков. Представляете, как колбасило систему? Еще недавно какой-то операционист работал в Госбанке СССР, потом в Спецбанке СССР. После этого он неожиданно становился работником маленького коммерческого банка, а затем, наконец, произошло возвращение блудного сына – в РКЦ ЦБ РФ...

- Что, на ваш взгляд, будет дальше?

- Ой, трудный вопрос задаете, болезненный... Как вы теперь понимаете, я очень боюсь скоропалительных структурных реформ. В моем понимании надо полюбить ту структуру, которая сложилась, а дальше просто с ней работать, повышая эффективность ее «гаечек» и «шестереночек». Именно такой политики придерживается большинство развитых стран мира, в том числе, например, Великобритания со своей монархией.

- Вы думаете, мы теперь пойдем эволюционным путем, как это делают в развитых экономиках?

- Только что прошел очень красивый по организации XXIV Международный банковский конгресс в Петербурге. На этом форуме из уст министра финансов России Антона Силуанова и председателя Банка России Эльвиры Набиуллиной была озвучена следующая дорожная карта: жесткая бюджетная и денежно-кредитная политика, а также ужесточение регуляторных и надзорных мер воздействия на финансовый рынок, независимо от их последствий для участников рынка.

- Вас это пугает?

- Можно предположить, что пик по отзыву банковских лицензий не пройден. Это значит, что продолжится процесс консолидации банковских активов у ограниченного круга игроков, у которых будет возможность получать дополнительную поддержку от регуляторных органов, в том числе в части рефинансирования и повышения их капитализации. Еще хуже, если процессы отзыва лицензий будут проходить не на базе добровольных слияний и поглощений коммерческих банков, как это, например, предлагает сделать президент Ассоциации региональных банков России Анатолий Аксаков для малых региональных банков с учетом опыта образования Raiffeisen bank, а путем банкротства слабых игроков.

- Почему вы видите опасность банкротства банков?

- Давайте вернемся к материалам XXIV Международного банковского конгресса. Из выступления генерального директора ГК АСВ Юрия Исаева следует, что при банкротстве банков физические лица, если их деньги оказываются в пределах страховых выплат, получают свои вклады сполна. Однако остальные клиенты банка по статистике могут рассчитывать получить из конкурсной массы не более 10% своих средств. Получается, что при таком сценарии все предприятия, которые обслуживались в банках-банкротах, практически полностью теряют свои деньги. Какая у них судьба? Ответ очевиден: это массовое банкротство малого и среднего бизнеса и усиление экономического кризиса в стране.

- Вы подводите к мысли, что мы делаем очередной круг, возвращаясь к банковской системе, которая состоит из центрального банка и нескольких крупных по международным меркам коммерческих банков?

– На самом деле у меня здесь два главных тезиса. Первый тезис. Предлагаемая денежно- кредитная и бюджетная политика ориентированы на реформы в интересах государственно-монополистического капитализма. Есть риск, что при такой политике интересы малого и среднего бизнеса учтены не будут. На ум приходит такая иллюстрация. Средневековая конница закованных в латы рыцарей неспешным галопом движется на стайку крестьян, которые сгрудились на краю обрыва... Я вижу здесь важный политический вызов. У нас многопартийная система. Между разными партиями идет жаркий спор по международным и военно-политическим вопросам. Однако складывается впечатление, что в одном эти политические силы едины. Если никто не замечает изложенные выше проблемы, может быть, тогда все они представляют интересы очень крупного бизнеса?! Между тем малый и средний бизнес во всем мире – это основа корневой системы любой экономики, это те ручейки, которые питают великие реки. Второй тезис касается качества намечаемых структурных реформ. Вы знаете, на XXIV Международном банковском конгрессе мне очень понравилось выступление президента АРБ Гарегина Тосуняна. Он остроумно задал следующий вопрос участникам панельной дискуссии: почему продаже новых лекарственных препаратов предшествуют десятилетия лабораторных испытаний, а мы внедряем экономические реформы без аналогичной проработки? Я согласен, что эффективность лекарства врачей и экономических регуляторов – это вопрос физического и материального здоровья десятков миллионов людей. В 2017 году будет печальная годовщина тому, как 100 лет назад мы начали свои глобальные «структурные» эксперименты. Замечу, Моисей лишь 40 лет водил избранный Богом народ по пустыне. Люди были измучены и роптали...

- Может быть, Господь тоже хочет, чтобы мы, россияне, что-то очень важное осознали?

- На мой взгляд, нам надо осознать два стереотипа (или, если угодно, – синдрома) поведения, которые формируют карму нашей нации. Первое, это – «синдром пайцзы Чингисхана». У Чингисхана была абсолютная власть, и люди, наделенные его пайцзой, с криком: «Государево дело!» – летели на своих конях, сокрушая все на своем пути, особо не вникая в другие проблемы, так как выполняли конкретную государеву задачу. Их ничего не останавливало. Они ни с чем не считались. Именно эти люди в нашей истории и выступают катализатором не всегда позитивных перемен, в том числе всевозможных структурных реформ.

В свою очередь, этот синдром породил второй, очень опасный синдром. Это – «синдром Вавилонской башни». Когда Господь захотел разрушить Вавилонскую башню, он перепутал языки строителей. А дальше люди сами разрушили свой труд, так как перестали между собой координировать работу, не понимая или не желая понимать друг друга. Можно предположить, что существенная часть членов российского общества традиционно старается во избежание ненужных проблем с людьми, которые в конкретный момент у власти, не выделяться из общей массы, механически копируя как на плацу действия большинства, к которому они себя причисляют, и тем самым пассивно содействуют энергичным людям «с пайцзой». Хотя, мне кажется, все большее количество людей осознает, что все эти структурные реформы, начиная с Великой Октябрьской социалистической революции и заканчивая Перестройкой и развалом СССР, если говорить по-крупному, только ухудшали жизнь большинства граждан нашей страны.

Сейчас обсуждается судьба антикризисной стратегии в нашей стране. Мне кажется, крайне важно коллективно проанализировать системно значимые моменты, которые в этой стратегии должны быть отражены с учетом тех болевых точек, которые видятся управленцам и экономистам. Антикризисный план не должен напоминать ни Бумажного Тигра, ни очередную административно-командную революцию, в ходе которой очень сильны риски, что государственно-монополистический капитализм фактически будет прирастать путем поглощения малого и среднего бизнеса. Новый антикризисный план должен быть по-настоящему народной дорожной картой, которая обеспечит дружный исход нашего экономического каравана из той пустыни, того «египетского» рабства в котором мы все как нация последние 100 лет пребывали.

- На ваш взгляд, какие «голоса» в обществе стоило бы учесть, говоря о реформировании в финансовой сфере?

- Я бы вообще поставил вопрос иначе. Дорожную карту надо выработать всем миром и тем самым достичь консенсуса в обществе.

– У нас в стране живет более 140 млн. человек. Вы предлагаете референдум? Смешно и дорого.

– Знаете, я предлагаю совершенно другую вещь. Вот в июле на совете по денежно-кредитной политике Комитета по экономической политике, инновационному развитию и предпринимательству Госдумы будут обсуждаться экономические реформы. Лично я не хочу, чтобы там был озвучен не только пакет мер, который я услышал на XXIV Международном банковском конгрессе. На заседании совета в мае я записался сделать такой доклад. Предлагаю креативным неравнодушным людям, прежде всего топ-менеджерам и собственникам малого и среднего бизнеса, аналитикам и экономистам, сделать коллективный труд и в соавторстве представить его на совете по ДКП. Мне кажется, что люди, которые представляют малый и средний бизнес, должны воспользоваться своим конституционным правом и дать альтернативные предложения по реформе экономики страны.

– Идея интересная. Вы уверены, что люди откликнутся?

- Да уже откликаются. Например, мой хороший товарищ, Александр Алешин, который занимается налоговым консультированием, а также возглавляет некоммерческое партнерство «Коллегию ревизоров, экспертов и специалистов» (НП «КРЭС»), предложил в качестве основы налоговой реформы переход к налогу с покупок...

– Вы считаете, сейчас подходящее время, чтобы тревожить Налоговый кодекс?

- Да, лично я разделяю точку зрения профессора Александра Аузана о том, что в антикризисном плане ключевой должна быть налоговая реформа. Я разговаривал со многими частными предпринимателями лично. Их позиция простая. Проще работать за нал, не вникая в эти налоговые дебри. Государство все равно три шкуры снимет, а помощи от него никакой не добьешься. Поэтому именно налоговая система сейчас может стать драйвером экономического роста, если она своей простотой и прозрачностью будет побуждать граждан пробовать свои силы как предпринимателей во всевозможных стартапах. При этом Налоговый кодекс должен быть очень коротким и состоять, условно, из трех страниц, чтобы его, словно скрижали Моисея из Ветхого Завета, прочел весь наш «экономический караван».

- Очень радикальная идея. А если вернуться к налогу с покупок, получается, что производство вообще должно быть освобождено от налогов?

- Я думаю, да. В условиях современного кризиса российской экономики производитель вообще должен быть освобожден от налогов. Если мы хотим стимулировать предложение товаров и услуг на рынке, как говорят, «вбелую», все налоговое бремя в новой системе должно ложиться на покупателей, которые будут уплачивать универсальный налог с покупок. Это очень мощно подхлестнет производство, в том числе программу импортозамещения.


- Представляю себе реакцию экономических властей на подобную реформу. Однако только «налоговой революцией» едва ли можно решить проблему кризиса…

- Безусловно. Второй мерой по стимулированию экономики должно быть насыщение экономики деньгами. Очень интересный проект мне предложил первый наш советский легальный миллионер Артем Тарасов. Он обращает внимание на то, что у людей во всевозможных «кубышках» много денег, которые лежат мертвым грузом, обесцениваются, а должны работать. С другой стороны, в нашей стране очень много изобретателей, готовых вложить свои патенты в стартапы. В Соединенных Штатах целая индустрия по поддержке инноваций. Мои друзья и знакомые, которые побывали в Силиконовой долине, рассказывают чудеса о том, как легко предприниматели находят финансирование на такие проекты. Так вот Тарасов предлагает инвестиционное телевизионное шоу, в ходе которого должны встретиться потенциальные инвесторы и организаторы стартапов. Этакая телевизионная квазифондовая биржа, которая должна локализовать нехватку денег в экономике.

Вообще я разделяю взгляды многих российских экономистов – президента АРБ, члена-корреспондента РАН Гарегина Тосуняна, профессора Михаила Ершова, академика Абеля Аганбегяна, профессора Якова Миркина, заместителя председателя Внешэкономбанка Андрея Клепача и многих других. У нас действительно серьезная проблема – очень низкая монетизация экономики. Говоря образно, в большинстве успешных стран мира экономическая «земля» обильно поливается деньгами. Поэтому у них что-то на этой земле растет. У нас воды (денег) нет – пустыня, и, естественно, ничего не растет.

- Мне кажется, что ограничение денежной массы – главный жупел наших финансовых властей, поскольку их главный кошмар – риск повторения начала 90-х…

- Как я уже сказал, жесткая денежно-кредитная и бюджетная политика – это осознанный шаг Минфина и Центробанка нашей страны, призванный ограничить инфляцию и сократить давление на валютный рынок. В этой связи хорошо понятны опасения регулятора, который, выступая в роли Скупого рыцаря, боится, что денежный ливень в условиях слабой дренажной системы приведет к заболачиванию экономической земли, гиперинфляции и дальнейшему падению курса рубля и стремительному вымыванию валютных резервов. Однако, на мой взгляд, это – вопрос не о том, что цветы не надо поливать, а о том, что нужно создавать эффективную дренажную систему. Что имеется в виду? На мой взгляд, надо сделать механизм рефинансирования фондового рынка. То есть фактически надо все спекулятивные ожидания переключить с валютного рынка на фондовый рынок, на биржу.

Причем системно значимую роль в этом вопросе должен сыграть Центральный банк. Он должен выполнить функцию банка развития, о чем писал уже упомянутый профессор Миркин. Обычно вопрос ставится следующим образом. Центральному Банку, возможно, надо в разумных объемах осуществлять операции по покупке государственных бондов. Собственно, предусмотренная антикризисным планом докапитализация крупных коммерческих банков через ОФЗ – это первые робкие шаги в этом направлении. Не уверен, что это лучший путь из всех, которые мы можем выбрать.

- Почему это работает на Западе, но почему это у нас будет работать плохо?

- По одной простой причине. Есть эти два ужасных синдрома, о которых шла речь выше. Если нам реализовать схему рефинансирования кредитной системы через государственные бонды по образу и подобию политики количественных смягчений в еврозоне, то у нас есть риск, что деньги будут уходить в какие-то «мегапроекты» и еще во что-то, по которым в обществе согласия нет, но есть субъективные мнения о «прекрасном» для общества, которое имеют люди с «пайцзой», наделенные административным ресурсом. В этом случае реальное общество опять будет сидеть у разбитого корыта (то есть реальные рыночные проекты будут простаивать). Поэтому у нас, пожалуй, «дренажную систему» можно сделать только через фондовую биржу.

В целях поддержания национального фондового рынка и снижения спекулятивной нагрузки на валютный рынок в рамках политики количественных смягчений Центральный Банк должен осуществлять рефинансирование абсолютно всех коммерческих банков на покупку акций и облигаций российских эмитентов, обращающихся на ММВБ. Сделать это просто, нужна решимость – в ломбардный список Банка России должны быть включены все акции и облигации российских эмитентов, прошедшие листинг на ММВБ. Степень ликвидности залога должна зависеть в том числе от того рейтинга, который этим активам присвоили национальные рейтинговые агентства. В свою очередь ориентиры для рефинансирования экономики должны зависеть от объемов эмиссии, предусмотренных политикой количественных смягчений, а также от темпов роста индекса ММВБ, который в этом случае должен соответствовать плановым показателям роста экономики, принятым правительством России на соответствующий год. При этом риски манипуляции с фондовыми активами не должны служить препятствием для рефинансирования коммерческих банков (независимо от их размера). Тема «бронзовых векселей» была угрозой всегда, но она не помешала победному шествию вексельного обращения, из которого выросли и современные резервные валюты и вообще весь западный капитализм. Реальные манипуляции недобросовестных эмитентов должны быть не причиной «шлагбаума», а просто пресекаться в рамках уголовных дел Федеральным следственным комитетом России при наличии должного контроля со стороны Генеральной прокуратуры России.

Полагаю, что спекулятивные ожидания участников фондового рынка будут снижать нагрузку на валютный рынок и стимулировать деятельность коммерческих банков по выводу инвестиционных проектов на IPO. В то же время поддержка Центральным банком фондового рынка будет иметь еще один существенный плюс. В настоящее время на кредитном рынке в основном представлены короткие ресурсы сроком от 1 месяца до 1 года. В том случае, если участники рынка увидят, что акции и облигации российских элементов обладают высокой ликвидностью, то фондовый рынок станет драйвером экономического роста. Инвесторы поймут, что они могут в реальном режиме времени в торговую сессию ММВБ выходить из фондовых активов без потери стоимости, что приведет к конверсии коротких ресурсов в долгосрочные ресурсы, а это, в свою очередь, будет способствовать росту количества и качества инвестиционных проектов в нашей стране.

- А как же все-таки быть с угрозой инфляции в том случае, если бы мы все же пошли бы на количественное смягчение?

- Да, конечно, политика количественных смягчений во всем мире стимулирует экономику за счет инфляции. В этой связи обществу потребуются меры, которые не только стимулируют экономику, но и защищают накопления – как граждан, так и юридических лиц, прежде всего, малого и среднего бизнеса. Однако, прежде чем изложить меры, защищающие общество от инфляции, имеет смысл понимать ее функцию, которая может послужить драйвером развития экономики.

Речь идет о том, что инфляция как производственное отношение современного общества имеет функцию выравнивания ценовых пропорций. Государственно-монополистическое регулирование искажает цены на товары и услуги. Такие искажения ослабляют мотивацию производителей, если их деятельность оказывается недооценена рынком. Одновременно эти искажения порождают избыточные иллюзии об эффективности тех субъектов экономики, чья деятельность из-за государственно-монополистического регулирования оказалось переоценена. Это общая проблема мирового рынка, но наиболее остро она стоит перед Россией, так как у нас в настоящее время основным источником роста цен, как очень убедительно показывает академик Аганбегян, служат немонетарные факторы инфляции. В связи с этим в условиях антикризисной стратегии надо думать не о том, как любой ценой сбить температуру у больного, а каким образом, используя инфляцию, ликвидировать заторы и диспропорции в экономике.

Сложно судить о том, будут ли реализованы изложенные выше предложения о «дренажной системе», но понятно, есть большие риски, что вот эта плотина в Национальной платежной системе России имени «Денег нет», которая усилиями Банка России и Минфина сдерживает приток ликвидности в экономику, рано ли поздно будет «пробита», и какая-то системно значимая масса дополнительных рублей все-таки придет на рынок. Надо строить мост в Крым, газопровод в Китай, расплачиваться со вкладчиками в случае массового банкротства кредитных учреждений, дополнительной докапитализации банков, которых регулятор допустит до рынка банкротств прочих коммерческих банков, наконец, выплачивать пособия по безработице тем людям, компании которых массово обанкротятся после массового банкротства коммерческих банков и т.д. и т.п. Оценивать эту массу денег сейчас очень сложно. Можно говорить только о серьезных инфляционных рисках, к которым надо готовиться. В этой связи меры по стимулированию экономики должны быть дополнены серьезными мерами по защите накоплений граждан. Иначе есть рыночные риски, что накопления граждан, а также весь малый и средний бизнес будут снесены инфляционной лавиной точно так же, как это произошло в 90-е годы.

- Что с этой точки зрения, на ваш взгляд, надо делать?

- Третьей антикризисной мерой должны стать дедолларизация экономики и мягкое валютное регулирование, призванные ослабить влияние инфляции на бизнес и обывателя. Можно по-разному относиться к золоту как денежному металлу. В любом случае в условиях кризиса стратегические его запасы, накопленные в нашей стране (около $50 млрд.), должны быть эффективно использованы для поддержки экономики. С этой целью, на мой взгляд, необходимо ввести инвестиционный рубль (червонец). Этот червонец следует чеканить из золота в качестве инвестиционного инструмента. Он не должен заменить имеющийся «бумажный»/безналичный рубль в обращении. Однако эти монеты должны эффективно выполнить «функцию сокровищ», которую, как это ни печально, в существенной части в настоящее время выполняют доллары и евро.

- Идея «червонца» возникала еще на закате СССР, когда задумались о радикальных реформах. И потом схожие идеи не раз обсуждали. Думаете, она жизнеспособна в глазах общества?

- Потребуется маркетинговая компания в поддержку червонца. Суть ее в том, чтобы популяризировать у населения идею: современное российское червонное золото, так же как и золотые монеты русских царей, и через 100 лет будет иметь стоимость, а американские доллары – это бумага, которая может обесцениться, так как не содержит реальной стоимости. Целью этой акции должен стать обмен наличных долларов и евро, накопленных у населения под подушкой и в депозитных ячейках, на золотые инвестиционные монеты, а также включение амортизационного контринфляционного механизма для обывателя.

Для того чтобы повысить доверие населения к золотым червонцам, их изготовление целесообразно организовать на принципах свободной чеканки монет. Это значит, что каждый гражданин, любое предприятие или организация получит возможность купить на рынке золото установленной пробы и перечеканить его в указанные инвестиционные монеты, заплатив монетному двору комиссионные. Я не знаю, есть ли на черном рынке этот драгоценный металл, и каково его реальное количество. Однако, если мы говорим об амнистии капиталов, и в этом вопросе следует идти последовательно. В свою очередь, собственники монет могут их легально хранить, как в депозитных ячейках, в иных местах по их усмотрению, или передавать их на ответственное хранение в казначейство, Центральный банк или иные установленные депозитарии в обмен на соответствующие именные сертификаты. Такие сертификаты, как в документарной, так и бездокументарной форме, так же как и монеты, подлежат обмену в кассах Банков на рубли и валюту по рыночному курсу.

В целях поддержания курса инвестиционного червонца потребуется также обеспечить его биржевые котировки. В этой связи сертификаты на червонец должны выполнять роль первоклассного залога при получении ссуд в коммерческих банках, а также для последующего рефинансирования этих кредитов в Банке России. Одновременно следует осуществить меры валютного регулирования, которые использовались в России в 1990-е годы в части трансграничного движения капиталов.

В качестве четвертой меры, полагаю, следует организовать беспроигрышные земельные лотереи. Участвуя в таких лотереях, граждане должны в любом случае выигрывать земельные наделы, достаточные для ведения фермерского хозяйства. При этом часть лотерейных билетов должна в качестве выигрыша предусматривать земельные участки в ближнем Подмосковье и других престижных местах. Такая лотерея, проводимая на демократических началах, послужит драйвером для формирования рынка земель в России, что, в свою очередь, подтолкнет их освоение для повышения их капитализации. Полагаю, что по инициативе владельцев этих наделов начнут реализовываться инфраструктурные проекты по строительству платных автодорог, прокладки линий электропередач, возведению ветряных электростанций, зернохранилищ, птице- и свиноферм и т.д. Для финансирования этих проектов потребуются все имеющиеся сейчас малые и средние банки. В новых условиях они должны были бы участвовать в организации соответствующих стартапов – акционерных обществ, которые начнут в новых условиях выводиться на IPO, а соответствующие акции – выступать залогом при рефинансировании коммерческих банков в Банке России.

- Похоже на драйверы развития Среднего Запада в США в позапрошлом веке. Золото и земельные лотереи подняли «дикие территории» за четверть века. Однако нужна серьезная решимость на столь радикальные вещи.

- Да, конечно. Но я не уверен, что есть выбор. Во всяком случае, точно уже невозможно одно – ничего не предпринимать, ничего не менять.

- Нужен центр развития…

- Конечно. Все это нуждается в организационном центре. То есть опять же встает вопрос, поставленный Миркиным, – может ли Центробанк страны эффективно выполнять роль банка развития, имея функции мегарегулятора?

На мой взгляд, российский Центральный банк сейчас напоминает сказочного персонажа Тяни-Толкая. Это такое существо с двумя головами. Одна голова – это очень мощный регуляторный блок. Вторая голова – это эмиссионный центр и потенциально банк развития. Поскольку Банк России сейчас осваивает функцию мегарегулятора, вторая голова, как и положено, не отвлекает, пребывает в дреме. По всей видимости, любому сиамскому близнецу физиологически очень сложно жить, тем более в условиях экономики «New Normal»? Возможно, эти два существа, имеющие общее тело, надо как-то освободить, разделить? Нужен самостоятельный эмиссионный банк (или банк развития) и нужен мегарегулятор, как самостоятельный орган. Банк развития и мегарегулятор не должны друг другу мешать работать.

Вторая организационная тема. Необходимо уйти от прогнозов развития на основе отчетности (которая, как об этом говорит сам регулятор, может быть недостоверна) к прогнозам денежных потоков на основе анализа первичных расчетных документов. О чем идет речь? Макроэкономический анализ и регулирование, надзор за коммерческими банками и другими участниками финансового рынка, налоговое администрирование, контроль за расходами бюджетных средств, валютный контроль, противодействие легализации доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма нуждаются в достоверной информации. Сейчас как у нас, так и во всем мире, в качестве источника информации используется отчетность, полученная Центральным банком Российской Федерации, налоговыми и другими органами от хозяйствующих субъектов. Однако такая отчетность в самом деле может содержать субъективные искажения, которые не отражают реальное финансовое положение хозяйствующих субъектов, а также маскировать существующий теневой оборот в экономике страны. Соответственно, реальное положение дел хозяйствующих субъектов может быть существенно хуже того, что отражено в его отчетности в целях сокрытия убытков от кредиторов и регуляторных органов. В других случаях, наоборот, реальное положение его дел может быть существенно лучше – в целях сокрытия доходов от акционеров и налогообложения.

- И как быть?

- Более точным с точки зрения анализа и оценки экономической ситуации источником информации являются первичные расчетные документы (платежные поручения, платежные требования и т.д.), которые непосредственно обслуживают весь существующий безналичный оборот товаров и услуг. Это – достоверный источник информации, у которого на сегодняшний день есть всего лишь один недостаток. Для того чтобы государственные информационно-аналитические системы могли эффективно обрабатывать всю массу расчетных документов (а их более 3 трлн. штук в год), необходимо разработать и утвердить общероссийский классификатор назначения платежа. Я уже рассказывал об этом на Bankir.Ru, а также в соавторстве с Антоном Даниловым-Данильяном на страницах журнала «Деньги и кредит». Это позволит формализовать в расчетных документах не формализованное до настоящего времени поле – назначение платежа, а, в свою очередь, повысит качество информационного ресурса при разработке государственными органами макроэкономического анализа и регулирования, контроля за расходованием бюджетных средств, наблюдения за финансовыми рынками, налогового администрирования, валютного контроля и противодействия легализации доходов, полученных преступным путем. Одновременно возрастет уровень автоматизации при оформлении и обработке первичных расчетных документов. Полагаю, даже если в стране как в период перестройки останется минимальное количество банков и других коммерческих структур, мегарегулятору, правительству и, наконец, Президенту будет нужен достоверный управленческий учет о том, что на самом деле происходит в корпорациях и банках как государственной, так и частной формы собственности. В данном вопросе возможно также участие Российской Федерации в разработке стандартов финансовых услуг в рамках международного сообщества.

В заключение, если позволите, еще два слова о юбилее Банка России. Как бывший работник я отношусь с очень большим пиететом и теплотой к нашему центральному банку. За те 25 лет, которые так или иначе меня с ним связывают, я неоднократно видел, как профессионально и с честью Банк России реагировал на всевозможные очень сложные внутри- и внешнеполитические вызовы. Это говорит о высокой корпоративной культуре и преемственности. Поэтому, пользуясь случаем, я хочу поздравить очень профессиональную команду Банка России, на долю которого сейчас снова выпали очень серьезные испытания, связанные с новыми вызовами в управлении и макроэкономических процессах, с замечательным юбилеем – 155 лет со дня основания Центрального банка нашей страны.