Иван Анисимов: «Сегодня правит бал риск-менеджмент»
Досье Bankir.Ru. Иван Анисимов. Родился 11 июня 1974 года. В 1994 году окончил Российскую экономическую академию имени Плеханова, в 2003 году с отличием завершил обучение в Академическом правовом университете при Институте государства и права РАН. В 2008 году проходил обучение в London School of Economics (LSE) в рамках курса развития топ-менеджмента.
В 1996–2004 годах – региональный вице-президент Ситибанка в России. В Ситибанке занимался созданием розничного бизнеса банка в России, а также внедрением системы прямых продаж. В 2004–2005 годах перешел в международную банковскую группу ABN Amro на должность вице-президента, проектного менеджера по развитию розничного бизнеса на новых европейских рынках. В 2005–2010 годах – директор коммерческой дирекции по развитию бизнеса региональной сети в Банке Сосьете Женераль Восток. Курировал развитие розничного, малого и среднего бизнеса и региональную сеть, был членом правления банка.
С 2011 года – заместитель председателя правления Абсолют Банка.
- Сегодня на банковском рынке есть несколько «установочных» тезисов. «А» – кризис кончился, «б» – началась жизнь после кризиса, и «в» – начался кредитный ренессанс с некими поправками на так называемые «уроки кризиса». О них все говорят, но никто точно как бы не формулирует, в чем именно эти уроки. Как, на ваш взгляд, сегодня изменился банковский ритейл?
- Хороший вопрос. Можно одним словом ответить, а можно долго растекаться мыслью по древу на эту тему. В принципе, наверное, история такова. Во-первых, уроки кризиса были обоюдными – для банков и для клиентов. Причем как по части депозитного, так и кредитного ритейла. Люди, наконец, поняли, что надо платить по кредитам. Поняли, что это такое на самом деле. Не зря есть понятие – «кредитное бремя». Кредит – действительно бремя. До кризиса было другое ощущение. Что кредит – это прийти, взять в кассе деньги и их потратить. Возврат кредита был чем-то второстепенным. И в кризис пошла волна – коллекторы, антиколлекторы, суды. Естественно, отношение людей к кредитам несколько охладилось. Сегодня такой гонки, как прежде, нет. И, думаю, что процесс восстановления спроса на кредит займет очень много лет. Я вообще, честно говоря, не верю в то, что он вернется на исходные позиции уровня 2007 года.
- Под исходными позициями вы имеете не столько объемы, сколько отношение к кредитованию?
- Да. Я имею в виду ситуацию, когда люди считали: я могу купить все, что хочу. Потому что могу прийти в любой банк, и мне дадут кредит. Банки выстраивались в очередь за клиентами.
Сегодня же ситуация другая. И в банках тоже. В большей части банков правит бал риск-менеджмент. Это и хорошо, и плохо. С одной стороны любой человек из бизнес-блока банка скажет: «Ужас, рисковики не дают бизнес делать». И так далее. С другой, это позитив. Потому что мы перестали заниматься каким-то безумным бизнесом на опережение. Мы стали понимать, кому мы даем, что мы даем, на сколько мы даем. Пытаемся как-то это все свести воедино. Банковский бизнес стал гораздо осторожнее.
- Да, но то, что прежде риск-менеджмент был в загоне, связано с тем, что акционеры кричали: «Дайте показатели по портфелю!» Это был фетиш. Даже прибыль была им не столь интересна, сколько пресловутая доля. Значит, изменились установки?
- Все правильно. Потому что был момент, когда рынок развивался в условиях, когда палку воткни, и она начнет цвести. Если хоть что-то ты делаешь на этом рынке, ты будешь развиваться. И, естественно, были установки на «выше, быстрее, сильнее». Кто будет быстрее бежать, тот и добежит. Сейчас уже ситуация иная. Хотя, конечно, мы еще смотрим на рынок с точки зрения оценки своей доли на нем. Но постепенно отходим от сверхценности борьбы именно за доли. Сегодня не так важно, буду я иметь пять процентов рынка, три процента рынка или десять процентов рынка. Мы больше говорим о прибыльности, о рентабельности, о некой стратегии развития, о нашем клиенте, об удержании клиента и так далее. То есть банки перестают быть комбайном, который молотит и молотит. И мне кажется, что это самый лучший урок кризиса.
- Риск-менеджмент, который правит балом… Он правит балом на основе прежних технологий? Все-таки подходы изменились.
- Прежде всего, надеюсь, вы понимаете, что фразу «правит бал» я употребил не в негативном смысле? Правят бал, наверное, те, кто, в общем-то, и должен править бал в банковском бизнесе. По большому счету, то, чем мы занимаемся, – торгуем риском и этот риск оцениваем…
Акционеры, топ-менеджмент требовали гнаться за долей. Риск-менеджмент что-то там вяло пытался пищать. А бизнес говорил так: «Все, заткнитесь, ребята. Нам бизнес надо делать». Сейчас ситуация иная. Теперь бизнес говорит: «Нам нужно делать бизнес, но сначала оценим риски». Это более правильная ситуация.
А технологии… Ну, здесь я в какой-то степени покритикую чуть-чуть коллег рисковиков, хотя очень их люблю и уважаю. Потому что, к сожалению, все-таки технологии в массе своей остались прежними. За это время не появилось что-то новое. Разве что – шок от кризиса. Он был настолько сильным и тяжелым для всех присутствующих на рынке, что сейчас до сих пор все думают: а вдруг снова? А вдруг еще раз? Давайте лучше не будем этого делать…
Наверное, не совсем профессионально говорить, что дважды один снаряд в одну воронку не падает, но я, в общем, оптимистичен и верю, что в ближайшее время каких-то глобальных обвалов нам ждать не придется.
- Думаю, да. В экономике слишком сильны общие законы мироздания. После любого кризиса степень внутреннего напряжения любого объекта падает в разы…
- Да, да. Поэтому, наверное, риск-науке тоже следует адаптироваться. Сейчас многие шутят: как раз со всеми этими технологиями мы и «влетели».
- В 2006–2007 годах я много писал о том, что скоринг – это, в принципе, порочная технология, которая в российских условиях превратилась в технологию производства долгов. Мне говорили, что альтернативы скорингу нет, потому что кредитование – это конвейер. Тем не менее, видно было, что российский скоринг очень напоминает знаменитые игорные аппараты фирмы «Адмирал»: их российские казино в свое время ввезли, но кое-что в них подкрутили, дабы отдача была повыше…
- Да, было такое. Наш российский скоринг был кастрированным. Потому что только совсем недавно всерьез заработали кредитные бюро. Да и то пока не сравнить с западной практикой. Там забыл заплатить за мобильный телефон, забыл заплатить штраф на дороге – информация идет в кредитное бюро. А дальше все очень просто. Скоринг строится на информации кредитного бюро. Фактически кредитное бюро рассчитывает некий балл оценок кредитоспособности людей.
- Оценка финансовой дисциплины и оценка кредитоспособности – разные вещи, согласны? В России эти понятия путали. То есть, грубо говоря, человек, который забывает заплатить за мобильный, но при этом все время платит по кредиту, все равно кредит получит. Просто ему дадут чуть выше процент.
- Более того, я вам открою небольшую тайну. Очень многие системы риск-мониторинга специально настроены таким образом, что если человек с определенной регулярностью забывает заплатить по кредиту и платит позже, то система начинает напоминать о необходимости заплатить также позже! Потому, что банк на этом зарабатывает дополнительные деньги. И это, кстати, американские штучки. Каждый месяц человек забывает заплатить? Нет проблем, он все равно платит, только уже с небольшими пенями. Ничего личного, только бизнес. Правда, с точки зрения клиентоориентированности это вызывает сомнения…
- Почему? Вот я расскажу о своем примере. У меня было пятнадцать кредитов в свое время. Я все время опаздывал с платежами, и мне каждый раз напоминали, и девушка из колл-центра говорила: «Вы же испортите себе кредитную историю, мы никогда вам не дадим новый кредит». И вот кредит гасится окончательно. Через два года звонок от этого банка: «Не хотите взять кредит?» Я говорю: «Ребята, я же безнадежно испортил кредитную историю...» А мне в ответ: «Ну, вы знаете, мы изменили подходы. Мы стали отличать тех, кто опаздывал с платежами, от тех, кто не вернул кредит…» На мой взгляд, это правильно. Потому что, если за опоздания я готов платить, я – хороший клиент.
- То есть фактически вы платите за свою недисциплинированность. Человек платит за такси, если опоздал на метро. Это нормально. И никто не говорит, что таксист наживается на том, что закрыто метро. Поэтому и банки тогда не стоит упрекать за пени, согласны?
- Да, разумеется… Вернемся к урокам кризиса. С точки зрения видов и продуктов кредитования произошли какие изменения? Вот, на мой взгляд, экспресс-кредитование в России сыграло очень плохую как финансовую, так и социальную роль. Может, ему пора на свалку истории?
- С одной стороны, я с вами согласен. С экономической точки зрения экспресс-кредитование однозначно если не зло, то, по крайней мере, близко к этому. Позитива тут мало. Но экспресс-кредитование дало несколько иную вещь.
Упрощенно модель входа на рынок через экспресс-кредитование или через кредитные карты подразумевает следующее. Мы практически бесконтрольно раздаем небольшие кредиты огромному количеству людей, после чего эти люди начинают нам платить. Вернее, половина не платит. Другая половина платит. Те, которые платят, берут на себя тяжесть невыплаченных кредитов тех, кто не заплатил. То есть деньги банк не теряет, а на выходе получает огромную клиентскую базу людей, которые заплатили по кредиту. То бишь качественную клиентскую базу. Фактически, я вышел в ноль и купил клиентскую базу.
- То есть получается этакий гигантский «демосчет», как на Форексе?
- Фактически да. То есть я вошел на рынок, поиграл с этим рынком и вышел оттуда с клиентской базой. На российском рынке есть банки с такими примерами, и все их знают. На международном рынке тоже такие есть.
- В связи с этим – одна история. Не так давно меня пригласили на очередную «кредитную» телепрограмму как вице-президента Ассоциации региональных банков России. Гостем программы был человек, запутавшийся в кредитах. У него наросли пени, штрафы и проч. И вот он говорит: «Банки загнали меня в кабалу, хоть в петлю лезь». Такая, довольно классическая, история. Но… Как представитель АРБР я не могу сказать правду: тот «всем известный» банк, который его загнал в долговую яму, и весь остальной российский банкинг – не одно и то же. Получается, что два-три банка настолько испортили взаимоотношения банкинга и общества, что всем банкам еще отмываться и отмываться. А называть их своими именами вроде как неудобно…
- Мы каждые десять лет влетаем в кризис. Уже практически какая-то закономерность начала вырисовываться. Причем каждый раз мы влетаем в кризис по-новому. В 1998 году мы «влетели» с депозитами. И почти десять лет отмывались от того, что банкам нельзя доверять. Отмылись. Теперь с кредитами попали. И следующий вопрос: «А можно ли у банков деньги брать?» При этом самое интересное, что тема доверия к депозитам уже не стоит на повестке дня… Действительно, «влететь» легко. Отмываться – трудно...
- События 2004 года вы все-таки не считаете кризисом?
- Нет, это были конъюнктурные, сиюминутные проблемы. Вот 1998 год – это был реально кризис. Что такое кризис в моем понимании? Ситуация, при которой в финансовой системе образуется некая «дыра», настолько большая, что вся система «обороны» рушится. В 1998 году был глобальный кризис, который мы немного подзабыли. Ведь тогда была не только проблема в России, вся Латинская Америка, вся Азия «горели»…
- Возвращаясь опять к теме кредитования. Возможно, выскажу радикальную мысль, но мне кажется, что вообще идея экспресс-кредитования и такого розничного кредитования наличными по большому счету бредова с тех пор, как в мире появились кредитные карты…
- Тоже боюсь сказать «крамольную» вещь, но полностью с вами согласен. В более продвинутом в банковском смысле мире потребкредитования в том виде, как у нас, практически не существует. Кредитование наличными имеет смысл только в определенных условиях. Есть некий маленький городок или квартал. В центре этого городка или квартала стоит некая палатка. В этой палатке сидит представитель банка. Он же по совместительству что-то вроде председателя ТСЖ этого квартала. Он знает местных жителей. Они приходят к нему: «Слушай, дай сто долларов, до зарплаты не хватает». И он отвечает: «На тебе сто долларов, вернешь сто пять». Или: «Тебе не дам, ты все пропьешь»…
Вот в каком случае имеет смысл наличное кредитование. Это – способ работать с теми людьми, которым ни один банк кредита не даст, потому что у них нет кредитной истории, нет постоянных доходов, нет какого-то социального положения или что-то еще. Например, жители деревни. Вот там нужны мини-кредиты наличными. Потому что там банкоматов и ПОС-терминалов нет и (давайте будем реалистами) в обозримом будущем не появится. Разве что в деревне Жуковке…
И вот в таком секторе потребкредитование наличными будет существовать долго. А вот кредитование в точках продаж… ну не знаю. Мне кажется, оно отомрет рано или поздно. Кредитная карта удобнее, требует фактически единожды вашего усилия для ее получения, она дешевле обходится и банку, и клиенту. Она дает возможность сэкономить деньги, укладываясь в грейс-период. Она дает дополнительные возможности и бонусы.
- Кстати, о программах. Для меня очень важная тема, поскольку я отношусь как раз к тем 16% россиян, которые больше оперируют картой, чем налом. Недавно вот говорили об этом с руководителем программы «Финансовый диалог» Игорем Мальцевым. Очень сомнительная система кобрендинга в России. Все эти отдельные «фишки» – они в никуда. Если я Люфтганзой летаю, а обслуживаюсь в Абсолют Банке, то что делать? Мне менять банк или менять авиаперевозчика? Почему я не могу позвонить в банк и назвать ту авиакомпанию, кобрендинг с которой мне интересен? Отчего нет такого выбора?
- Это тема, которая еще слабо развита на нашем рынке. Точнее, она развивается, но развивается очень вяло. Отчего зависит? Почему конкретный банк не работает со всеми авиакомпаниями? Проблема в том, что это достаточно сложная технологически история, которая требует серьезных инвестиций. Кроме того, не каждый банк может прийти к крупному перевозчику…
- То есть они еще будут смотреть?
- Они еще будут смотреть, сколько у банка клиентов. Почему они в основном работают с крупными банками? Потому что говорят: «Нам не интересны сто-двести-триста тысяч клиентов. Нам интересно пять миллионов».
- Оригинальный подход. Почему же мне кажется, что несколько сотен тысяч клиентов среднего класса, как у Абсолюта, намного интереснее авиакомпании, чем миллионы бюджетников и пенсионеров из Банка Москвы?
- О! Вот это другой вопрос. Действительно, они не всегда отдают себе отчет в качестве этих клиентов. Но есть и другой вопрос – программа начисления миль. Есть такое понятие как интерчейндж. Это комиссия, которую мы получаем от VISA или от Mastercard за использование нашей карты в торговой точке. Интерчейндж составляет определенный процент от суммы, которую вы потратили. А когда вы пользуетесь кобрендинговой картой с авиакомпанией, то значительная часть или почти вся эта сумма уходит в авиакомпанию, на которую и покупаются для клиента премиальные мили. Фактически, это просто покупка этих миль банком для клиента.
Поэтому эта схема интересна авиакомпании в массовом варианте. Им интересен банк, где больше карт, где больше операций. А банку это интересно как средство привлечения и удержания клиентов. Я это все к чему веду. Мне не интересна кобрендинговая карта. Ни со StarLines, ни с Vanlouden, ни со Sky Team. Мне бы была интересна какая-то единая программа путешествий, возможно, даже с каким-нибудь агентством путешествий, которая позволяла бы мне накапливать некое количество баллов и потом как-то это использовать для своего очередного путешествия. Без разницы – как. Можно – в авиакомпании, можно – в отеле. Потому что программы с премиальными милями зачастую профанация. Я хотел недавно полететь за премиальные мили, накопленные с уважаемой нероссийской авиакомпанией. Мне предложили варианты. Один вариант, при котором мне надо было вылетать в пять утра из Москвы и только на следующий день, часов в двенадцать дня я оказывался в конечной точке, в Амстердаме! То есть я где-то часов 20 должен был провести в перелетах и сколько-то – в пересадках… Эта история – типичная. Сами авиакомпании не слишком заинтересованы возить за эти премиальные мили.
Другое дело, что на пути развития клубного кобрендинга – свои проблемы. В моем понимании клубность любого мероприятия заканчивается, когда оно перестает быть клубом и становится стадионом, когда все идут туда. Кроме того, когда это действительно становится настолько массовым, то возникают проблемы управления таким кобрендингом.
- А когда это не массово, возникает другая проблема. У меня одно время была карта Diners Club. И вот там вроде как куча каких-то опций, но каждый раз эти опции находились не там, где в данный конкретный момент находился я. В конечном счете, я просто закрыл эту карту…
- Потому что опять же все время идет погоня за «широким сегментом». Например: женская карта, рассчитанная на всех женщин. Бред сивой кобылы. Все женщины разные. И у них есть совершенно разные потребности. Это зависит от всего, чего угодно – от возраста, семейного положения, социального статуса, доходов. То же самое – мужская карта. Да кто сказал, что всем мужикам нужны фитнес-клубы, стриптизы и салоны оружия?..
- Получается псевдообраз клиента. В массе он вроде верен, но каждому конкретному человеку не соответствует.
- Опять же не хочу никого обижать. Но, получается, банкиры сами себе рисуют образ своего клиента вместо того, чтобы пойти и посмотреть, кто там есть на улице или, более того, в своей клиентской базе.
- Коль скоро мы с вами сошлись на том, что кредитная карта, в конечном счете, вытесняет другие виды потребкредитования, то возникает естественный вопрос: почему Абсолют Банк так и не вводит кредитные карты?
- Мы как раз работаем над этим. Сейчас мы отлаживаем свои риск-системы под современную ситуацию.
- Некоторое время назад мы беседовали с председателем правления Абсолют Банка Николаем Сидоровым, и он обещал, в том числе, что и полноценный Интернет-банкинг скоро у вашего банка появится…
- И он появился. В начале августа мы запустили полноценную версию «Абсолют-онлайн». Пользуйтесь, оценивайте – расскажете потом с точки зрения клиента. На мой взгляд, наша версия Интернет-банкинга удобна, комфортна и проста в управлении. А функционал у нее вполне современный – управление счетами, кредиты, вклады, карты, оплата услуг, переводы. Кстати, новая система «Абсолют-онлайн» – это часть нового пакетного предложения.
- Есть традиционный упрек к россиянам: не используйте карту только для снятия наличных через банкомат. Это правильно, но… почему банки не требуют того же от основных игроков потребительского рынка? Простой пример. Я давний клиент МТС, двенадцать лет. Прихожу в офис, оформляю заявление о том, что хочу оплачивать телефон при помощи банковской карты. Все, ввели. Просто отлично – отпали приходы в офис, в любое время суток я пополняю свой телефонный счет. Компании выгодно, банку выгодно, мне удобно. Одно маленькое «но». За себя я так платить могу. А за сына или за дочь должен платить наличными. Бред полный, казалось бы, но дело обстоит именно таким образом. Почему? Есть какая-то общая система лоббирования банками безналичных платежей?
- И это вы, вице-президент АРБР, меня спрашиваете?! Я знаю, что наш председатель правления в апреле выступал на юбилейном съезде АРБ и поднимал этот вопрос в числе прочих. И призывал, чтобы банки, лидирующие на рынке, стали некими локомотивами повышения финансовой грамотности населения и участников потребительского рынка…
В свое время меня очень радовала реклама Сбербанка. Когда уже все давно говорили о картах с грейс-периодом, бонусными программами и прочими предложениями, Сбербанк вдруг запустил рекламную кампанию о том, что картой можно платить в ресторане, в магазине, и это здорово. Сначала я подумал: ну что за детский сад! А потом я понял, что на самом деле они делают очень правильные вещи. Они идут этаким большим бульдозером впереди всех нас и подготавливают нам почву. И здесь, наверное, ключевая роль должна быть у государства – через государственные банки. Они должны служить вот такими промоутерами этой безналичной финансовой культуры, да и финансовой культуры в целом.
- Возвращаясь к теме рисков… Насколько легко обмануть банк сегодня? Изменилась ли степень уязвимости кредитов? В 2005–2007 годах страну охватил вал кредитных мошенничеств. А что вы видите сейчас?
- Вы знаете, за всех сказать не могу. В Абсолют Банке, надеюсь, что изменились. Мы явно стали видеть гораздо меньше фактов мошенничества. И это связано как с улучшением рисковой политики, так и с увеличением внимания к этим процессам. Можно ли обмануть? Я думаю, что всегда можно обмануть банк. Вопрос в том, какова себестоимость этого обмана. То есть, грубо говоря, когда стоимость обмана уже начинает превышать потенциальную выгоду, мошенничество идет на спад. Однако понятно, что основная доля банковского мошенничества будет быстро переключаться на электронные каналы – хакерство, DDoS-атаки, взлом банкоматов.
Но это не значит, что банки беззащитны. Более того, небольшой российский банк в Интернете может быть гораздо более профессионально защищен, чем, условно говоря, ЦРУ или ФБР. Я говорю об этом, потому что у всех на слуху был в свое время взлом сайта ЦРУ. Думаю, это явно пиар-мероприятие. Мероприятие, направленное на некое запугивание, показать: ребята, видите, какие мы сильные. Вполне возможно, скоро в мире последует волна Интернет-шантажа. Мол, отдайте часть денег, иначе мы вас хакнем, как хакнули ЦРУ.
Но вырастают и возможности интернет-обороны. Помните, были знаменитые истории, связанные с Ситибанком. Там последствия взлома исчислялись сотнями миллионов долларов. Была целая история, расследовалась несколько лет и по всему миру. В итоге нашли и посадили.
В качестве анекдота: главаря (кстати, русского), которого посадили, уже выпустили. Он сейчас в Силиконовой долине в одном из ведущих компьютерных разработчиков очень большой человек. Его пригласили на работу еще до того, как посадили, он отсидел и тут же пошел работать. И теперь работает над программами безопасности. Эволюция оружия вызывает эволюцию защиты – нормальный процесс.
- Есть тема, которая меня давно волнует… Во Франции была модель семейного банкинга, и Sosiete General более века ее успешно реализовывала. Лично мне эта тема казалось очень симпатичной и интересной. Потому что это долгий клиент, это клиент на сотню лет. Но мне многие банкиры говорят: да, идея симпатична, но при нынешних масштабах банковского сервиса она, к сожалению, невозможна. И поэтому теперь на повестке дня – «кредитные фабрики» и «кредитные конвейеры»….
- Я не соглашусь. Есть же понятие «фэмили-офис». И это направление в банкинге успешно развивается.
- Да, но я говорю не об уровне VIP-банкинга, а о семейном банкинге, доступном среднему классу.
- А, это труднее! Это достаточно затратное мероприятие. Однако в усеченном формате фэмили-офис, вероятно, можно вывести, если не на массовый уровень, то, по крайней мере, на довольно масштабный. Например, в качестве клиента рассматриваем не вас лично, а вашу семью, но работаем с ней на стандартных продуктах… Думаю, это вполне возможно. Не вижу здесь проблемы. Другое дело, что в случае с банковским обслуживанием несовершеннолетних есть юридические вопросы. По большому счету, это вопрос для законодателей. Если мы говорим о необходимости финансовой грамотности с малых лет, то почему бы не дать возможность родителям открывать счета и банковские карты для своих детей.
- Другое дело, что подобные клиенты будут приносить реальную пользу банку только через десять-двадцать лет…
- Это, кстати, наверное, одна из причин, почему у нас мало интересовались семейным банкингом, детским банкингом. Действительно, это все вещи, которые рассчитаны на долгосрочные перспективы. А российский рынок не родил пока тех предпринимателей, которые уже достаточно заработали сегодня, чтобы понимать, что они хотят сделать инвестицию на много-много лет вперед… Вот наш председатель правления любит повторять, что бельгийская банковская система и российская банковская система идентичны. С той лишь разницей, что нашей – двадцать лет, а той – двести. И смотрят они, соответственно, на много лет вперед.
- Вы работали в «дочках» французского и бельгийского банков. По вашим ощущениям, бельгийский банкинг от французского принципиально отличается?
- Нет. Очень отличается. Бельгийский банкинг ближе к англо-саксонской модели. К тому же мы не совсем бельгийский, скорее, фландрийский банк. А французы – у них весьма и весьма своеобразная модель. Говорю это без малейшей доли иронии. Французская модель выстраивается не столько на технологиях, сколько на персоналиях, на взаимоотношениях, на умении договариваться, находить компромисс. Во французском банковском бизнесе очень активно используется понятие «арбитраж»: когда мы не можем найти единой точки зрения, то кто-то третий нас рассудит и примет решение. Англо-саксонский, германский подходы построены на четких прописанных процедурах. Есть правила. Эти правила надо выполнять. Если правила не нравятся, то надо пойти туда, где принимаются эти правила, и там доказать, что политику нужно поменять. Если мы поменяем политику – будут новые правила.
- У вас есть личные правила в отношении денег? Традиционный вопрос: как вы собственными деньгами управляете?
- Можно сказать так: будет чем управлять, тогда и поговорим (смеется).
- Ну, все равно все мы как-то управляем своими деньгами – хотя бы по мелочи. Я вот вчера, например, «управился» и вашем банке купил очередную инвестмонету...
- Если честно, у меня просто реально не хватает времени, чтобы как-то управлять своими деньгами. А до того уровня благосостояния, чтобы моими деньгами управлял кто-то, я еще не дорос и, наверное, вряд ли когда-то дорасту.
- Тогда зайдем с другой стороны. Лично вам какие-то банковские продукты симпатичны на сегодня?
- Мне более симпатичны всякие транзакционные продукты. Нравятся хорошие Интернет-банки. Здесь мы с вами солидарны.
- То есть для вас банк – это сервис?
- Для меня банк – это сервис, у которого есть кубышечка, куда я могу как-то заходить, но для меня банк никогда не является неким источником обогащения. То есть, я никогда не буду искать банк, который платит очень большой процент. Мне нужно удобство. Откровенно говоря, я живу по принципу: один раз живем. Поэтому, если есть возможность, предпочитаю не копить, а чем-то себя побаловать.
- И чем же вы живете вне работы?
- Вне работы стараюсь жить своей семьей. Потому что, к сожалению, работа уже начинает отнимать даже не большую часть, а практически всю жизнь. В последнее время на меня многие друзья и знакомые обижаются. Потому что я на все свободное время как-то стараюсь уединяться со своей семьей.
- В принципе, сейчас вообще ощущение, что развитие бизнеса, коммуникаций, городов вступило в принципиальное противоречие с институтом семьи как таковым. Москва – город, удобный для одиноких людей…
- Да, увы. Вообще в принципе современный бизнес, как шутил один мой знакомый, все время подталкивает нас к разводу. Если двое работающих людей в семье, то они вообще друг друга не видят. Не остается времени на детей, не остается времени ни на что. Это очень большая проблема. И я не знаю, как она принципиально решается. Один из знакомых иностранцев мне как-то сказал: «Вы, русские, слишком быстрый темп взяли. Вы уже выдохлись, но все равно бежите в этом темпе. Вам надо все-таки научиться чуть-чуть притормаживать».
- У нас ведь темпы связаны с тем, что изначальный старт в материальном смысле был практически нулевым. Вот и догоняем…
- Да, но, понимаете, у чехов, поляков, венгров, румын было то же самое! Но они почему-то живут чуть-чуть другой жизнью. Я понимаю, что не совсем верно сравнивать Россию и Восточную Европу – не те масштабы. Но научиться жить спокойнее, немного провинциальнее нам бы не помешало. Там совершенно другой мир. Там люди не живут, чтобы работать, а работают, чтобы жить. И по вечерам сидят на берегу моря с чашкой кофе…
- Да, но есть небольшая разница. Румын может позволить себе быть бедным и через час оказаться на море. А русский платит за все. За море, за то, чтобы не замерзнуть зимой…
- Совершенно правильно. Но, опять же, мы сами в какой-то степени создали себе такую инфраструктуру.
У нас слишком сильное расслоение общества. У нас есть богатые и бедные. Да, у нас есть средний класс, но это, дай бог, может быть, три–пять процентов населения. Это не вопрос денег. Это вопрос образа жизни. И, может быть, если возвращаться к самому началу нашего разговора, один из самых главных уроков кризиса лежит вообще не в финансовой плоскости. Просто нам надо научиться более радостно и уютно жить.