Изоляционизм и наука несовместимы
«В нашей республике делаются определенные шаги по возрождению татарской культуры, расширению сферы применения языка коренной национальности, изучению истории нации. Однако в ряде случаев принимаемые решения носят половинчатый, непоследовательный характер. Именно так произошло с открываемым татарским факультетом. Нашу радость от известия о новом факультете университете омрачило заявление руководства о том, что там на татарском языке будут преподаваться лишь сугубо специальные дисциплины, то есть почти весь учебный процесс будет вестись на русском языке. Что же получается? Факультет будет готовить «татарских специалистов», слабо владеющих татарским языком?! За это ли боролись?»
С такой тревожной ноты начинается обращение инициативной группы студентов Казанского университета, адресованное Татарскому обкому КПСС, руководству КГУ, студентам университета и всей молодежи республики. С просьбой прокомментировать его мы обратились к проректору КГУ по учебной работе, профессору М.А. Усманову.
- В обращении ставится под сомнение возможность подготовки на новом факультете квалифицированных кадров татарских филологов. Как вы относитесь к такому мнению?
- Долгое время в республике была тупиковая ситуация: существовали татарские группы в детских садах и школах, но высшее образование на национальном языке получить было невозможно. Естественным выводом была мысль о том, что татарский язык в будущем мог бы стать одним из языков обучения в высшей школе. В университете открылся факультет татарской филологии, истории и восточных языков. Новый факультет как раз и будет готовить как преподавателей татарского языка, литературы и истории, так и деятелей науки и культуры.
Конечно, я согласен с тем, что татарский язык в высшей школе необходим. Но не могу принять тона обращения. Как, например, понять такие слова: «За это ли боролись?» Ведь у этой идеи не было противников! Решение о создании нового факультета было принято на ученом совете КГУ, единогласно, что редко бывает в университетской практике. Сообщение о том, что на татарском языке будут преподаваться только «сугубо специальные дисциплины», мягко говоря, не точно. Обучение будет вестись в основном на татарском языке...
Так называемая инициативная группа предлагает изучать русский язык наряду, скажем, с английским или древнегреческим. Но мы прекрасно понимаем, что отличная оценка по иностранному языку в дипломе совсем не означает свободного владения им.
Поэтому предлагаем изучение русского языка в комплексе с другими предметами. Для этого университет располагает отработанной методикой. Любой здравомыслящий человек не станет отказываться от такой возможности. Да и кто отказывается? Среди семи десятков подписавшихся под обращением только трое - студенты филфака, на базе которого и создается новый факультет. Зато есть подписи студентов биологического и исторического факультетов КГУ, а также КАИ, КИСИ. Компетентны ли они в методике преподавания на филфаке? Вряд ли. А компетентность должна быть, если инициативная группа берется представлять студентов-филологов.
К тому же возникает вопрос: имеется ли сегодня реальная возможность преподавать все общественные дисциплины на татарском? Семь преподавателей, которые упоминаются в обращении, не смогут работать на всех курсах.
И еще. Мы собираемся приглашать ученых из других вузов страны. Неужели отказаться от этого только потому, что они не сумеют прочитать лекцию по-татарски? А смогут ли наши выпускники без хорошего знания русского вести дискуссии на всесоюзном уровне, участвовать в международных конференциях?
Сегодня наука и изоляционистские идеи несовместимы.
- Авторы обращения предлагают использовать старые учебники, изданные на татарском языке до революции...
- Эти книги уже сами объект исследования. И при всем уважении к ним скажу, что современному уровню филологии они не соответствуют. Не станем же мы сегодня летать на «брезентовых» аэропланах только потому, что когда-то они были новым словом в развитии воздухоплавания.
- Нам кажется, что в обращении ставится важный вопрос о «загрязнении» татарского языка русскими заимствованиями. В качестве примера приводится сочетание «совет власте». Можно ли заменить подобные выражения татарскими эквивалентами?
- Это серьезная проблема и она стоит не только перед татарским языком. Но и тут авторы обращения проявили некомпетентность, предложив заменить «совет власте» на «шурави хакимияте» - выражение, применяемое скорее в персидском или пушту, но никак не в татарском.
- Овладение русским языком, по мнению авторов обращения, вызывает изменение структуры мышления, отрицательно сказывается на национальной психологии. Разделяете ли вы как ученый эту точку зрения?
- Знание языков может только обогатить личность. Через язык мы понимаем психологию другого народа, и именно это помогает лучше осознать свою собственную. В Японии научно-техническая жизнь строится в основном на базе английского языка. Но кто станет утверждать, что японцы потеряли из-за этого свою национальную культуру, стали англосаксами? Фармацевт от знания латыни не становится древним римлянином, а программист ЭВМ - британцем. Латынь и английский стали традиционными атрибутами этих профессий.
- Итак, факультет татарской филологии создан?
- Прием заявлений завершен. Конкурс 3 человека на место. Вот это действительно вклад в развитие татарского языка. А авторы обращения своими необдуманными призывами могли только отбить желание подавать документы на этот, по их интерпретации, «неполноценный» факультет.
Мы принимаем всех желающих, независимо от национальности. Заранее оговорюсь, что иной подход был бы абсурдным. Ведь на русском отделении филфака могут учиться и учатся представители любых наций. Разумеется, для поступления на новый факультет необходимо знание татарского языка.
Газета «Вечерняя Казань» (Казань), 20 июля 1989 года