Агдас Бурганов: «История дает нам последний шанс»

Судьба автора на протяжении всей жизни во многом зависела от его научных взглядов. В 1938 году, в возрасте восемнадцати лет, Агдас Бурганов закончил ветеринарный техникум и уехал работать в Среднюю Азию. Затем - служба в армии, путь от рядового до капитана, участие в боевых действиях под Смоленском и Мурманском, в августе сорок пятого - десант в Северную Корею.

В 1947 году Бурганов, окончивший к этому времени экстерном Всесоюзный заочный юридический институт, демобилизован, работает в Узбекистане сначала следователем, юрисконсультом, затем - преподавателем вуза. В 1955 году - кандидатская диссертация «Проблемы повышения материального благосостояния крестьянства». С 1958 года А. Бурганов преподает в Казани, в КАИ и КГУ. Именно в Казанском университете он готовит докторскую диссертацию «Взаимоотношения большевиков с мелкобуржуазными партиями в 1917 году». Ученый совет университета присвоил ему степень доктора исторических наук, но на диссертацию был наложен арест.

В настоящее время Агдас Бурганов работает в Московском историко-архивном институте. Семь лет назад он был представлен к званию профессора, но только спустя два года, после обращения на имя Ю.В. Андропова, ВАК присвоил ему это звание. Сейчас проблемный совет АН СССР поднял вопрос об утверждении решения ученого совета КГУ о присвоении А. Бурганову степени доктора исторических наук.

Недавно профессор Бурганов побывал в Казани. Очень интересно прошла встреча в университетском клубе «Прошлое и мы».

Предлагаем вашему вниманию интервью с А. Бургановым.

- Агдас Хусаинович, расскажите о теме вашей докторской диссертации.

- Вопрос о взаимоотношениях большевиков и мелкобуржуазных партий в 1917 году в нашей литературе основательно запутан. Начало фальсификации этой проблемы положил Сталин. Поэтому получилось так, что моя диссертация была целиком антикультовской. Я попытался восстановить ленинское положение по этому вопросу. Политические успехи большевиков во многом обусловлены их тогдашним союзом с другими крупными демократическими партиями - эсерами, меньшевиками. Благодаря этому и удалось повести за собой весь народ. Такой тактический союз вполне приемлем для политической партии, но не приемлем для «ордена меченосцев», в который превратил ее Сталин. Наследие этого превращения - элементы сектантства, догматизма, непримиримости - чувствуются до сих пор.

- Темы ваших выступлений в Казани - белые пятна в истории Октября и перспективы перестройки. Между ними существует связь?

- Несомненно. Сталин свернул страну на путь извращенного, «бокового» развития социализма. Перестройка - возвращение к прямому пути. Она логически связана с первыми годами революции, является их продолжением.

- Вы видите какие-либо конкретные экономические, политические, идеологические параллели между последними и первыми годами из семидесяти лет Советской власти?

- В экономическом плане - едва ли. В те годы партия руководствовалась дореволюционной концепцией социализма. Сутью этой концепции было огосударствление экономики. Капиталистический способ производства отчуждает рабочего от средств производства, в то время как социалистическое обобществление имело в виду обратный процесс - сделать его хозяином производства на основе собственничества. А на деле огосударствление экономики привело к еще большему отчуждению труженика от средств производства. Положение трудящихся не изменилось, они по-прежнему остались наемной рабочей силой. Но появилась гигантская экономическая монополия, невиданная в истории человечества. Таким образом, экономика лишилась главного стимула - соревнования, конкуренции.

Государственное монопольное производство создало пресловутую административно-командную систему, потому что это наиболее соответствующий ему способ управления. Монопольное производство не может управляться иначе, чем бюрократическим путем.

Административно-командная система тормозит перестройку, и у нее до сих пор сохранился базис. Конечно, систему лихорадит. Если раньше в ее распоряжении была бесплатная рабочая сила в лице миллионов заключенных, жесткое, тоталитарное трудовое законодательство, прикрепленность крестьян к земле, то сейчас демократия мешает административно-командной системе, лишает ее бесконтрольности, мешает ей управлять экономикой. А экономика-то осталась прежней!

Я не уверен, что сегодня есть понимание того, что стране необходимо полностью отказаться от государственного производства. Оно должно стать минимальным, только в тех сферах, которые не могут быть рентабельны, например, в новейших отраслях экономики в период их зарождения.

- Откуда государство будет брать деньги на нерентабельные отрасли?

- Налоги, отчисления с предприятий. Государству несвойственно управлять экономикой, его историческая функция не в этом. Хозяйством должен управлять хозяин, а не чиновничий аппарат.

- Вероятно, в ведении государства надо оставить также и банки, почту, транспорт.

- Да, то есть то, что нельзя разделить на части. Банки - средство контроля, почта и транспорт - средства коммуникации. В какой-то мере и военное производство. Впрочем, везде должны быть элементы кооперации. Тут не может быть никакой жесткости. Экономика должна быть гибкой, динамичной и не должна стесняться никаких форм.

С моей точки зрения, главное - сделать каждого гражданина собственником. Человек рождается и автоматически становится хозяином какой-то доли национального богатства. Эта доля должна быть документально оформлена. Доход тогда будет состоять их двух частей: во-первых, доля национального богатства, принадлежащая гражданину; во-вторых, его трудовой вклад. Это обеспечит каждому экономическую независимость. Достоинства человека не существует до тех пор, пока у него нет гарантированного материального тыла.

- Агдас Хусаинович, как вы думаете, можно ли провести параллель между нэпом и современными кооперативами?

- Это далеко не одно и то же. Если брать нэп в чистом виде, то это может привести к реставрации капитализма через частную собственность. Кооперация не имеет этой негативной тенденции.

- Вы считаете, что кооперативы - одно из серьезных средств решения экономических проблем?

- Более того, это генеральный путь решения проблемы. В будущем - основная форма производства. Кстати, если мы оставим доминирующим государственное производство, то оно, как и в двадцатые годы, задавит промышленную кооперацию, а потребительскую и колхозную превратит в свой придаток. Останется только вывеска.

- А как вы охарактеризуете сейчас положение с кооперативами?

- Многое - пена большого течения.

- Эта пена вызывает недовольство, которое может стать предлогом, чтобы прикрыть все.

- Конечно, административно-командная система может использовать это для устранения конкурента. Взгляд на социализм как на всеобщую уравниловку настолько глубоко пустил корни в сознании масс, что многие смотрят на кооператоров как на хапуг. Рисковать же никто не хочет. Большинство предпочитает получать «зряплату» - минимум, но гарантированный. «Где бы не работать, лишь бы не работать» - этот принцип действует и сейчас. Кооперативная деятельность требует мозгов, бодрости, определенного риска, как любое настоящее дело.

- Вероятно, эти качества - бодрость, предприимчивость - появятся, как только их потребуют экономические условия. Будет спрос - будет и предложение.

- Эти условия не могут быть созданы пропагандой, а только материальным стимулом.

- Насколько я понимаю, ленинская формула «Политика есть концентрированное выражение экономики» является аксиомой вашей концепции. Следовательно, вы отрицаете идею, стоящую над экономикой, «идею прежде всего», кальвинизм в политике?

- Без учета развития экономики политика терпит крах. Нельзя менять местами базис и надстройку. В понимании этого нам не хватает прагматизма.

- «Сегодня снова одна из тех минут истории, в которые решаются судьбы народов. Сегодня, быть может, наш последний шанс. Если перестройка захлебнется в словах, если мы снова обманемся в своих надеждах, то не знаю, как вы, а я больше никогда никому не смогу поверить...». Это цитата из вашей статьи в «Дружбе народов». Гарант перестройки: в чем вы его видите?

- В экономике, в глобальном ее изменении. Я думаю, Закон о государственном предприятий, Закон о кооперации - это еще первые шаги, косметические процедуры.

И еще в людях. Интеллигенцию, мыслящую часть народа, не повернуть вспять. Сталин и ему подобные деятели опирались на люмпенствующую часть общества, а сейчас ее удельный вес и значение намного ниже.

Но, прежде всего, конечно, нужно демонтировать государственное монопольное производство, подрубить сук, на котором устроилась административно-командная система.

- Мы вновь заговорили о монополии. Она простирается и на политику, и на идеологию, на культуру - на все стороны жизни.

- Разрушим экономическую монополию и тем самым лишим основы другие ее формы. Демонтаж монополии в идеологии - это плюрализм.

- Как вы относитесь к идее партийного плюрализма?

- Прежде всего, я вижу возможность плюрализма внутри Коммунистической партии. Марксизм у нас предельно сужен. А ведь в нем есть множество самых различных нюансов, которые просто не учитываются, отметаются. Партия должна быть плюралистической (с точки зрения обсуждения в ней всех мнений, с точки зрения прав меньшинства). Давать ей право на непременное руководство - тоже монополия. Пусть коммунисты завоевывают это право.

Газета «Вечерняя Казань» (Казань), 22 февpаля 1989 года