Николай Сидоров: «Банки эволюционируют в управлении пассивами»
Досье Bankir.Ru. Николай Сидоров. Родился 14 мая 1973 года в Куйбышеве (Самара). В 1995 году окончил механико-математический факультет МГУ, в 1998 году – Финансовую академию при Правительстве России. В 1992–1994 годах – работал бухгалтером в компании «Интеллектуальные технологии». В 1994–1995 годах – эксперт и старший эксперт в аудиторской компании «Финэскорт». В 1995–1996 годах – заместитель главного бухгалтера, начальник отдела внутреннего аудита в банке «Балчуг». С 1996 года – в Абсолют Банке, заместитель главного бухгалтера. С 1997 года – заместитель председателя правления, с 2005 года – председатель правления Абсолют Банка.
- Рискую повториться, но не оставляет ощущение некоего «безвременья» на банковском рынке – отсутствия идей, драйверов, энтузиазма. Бум пережили, кризис пережили, говорили, что надо переждать, сосредоточиться, оптимизировать и так далее. И что же? Как складывается ситуация?
- Мне кажется, ситуация в банкинге нормальная. Любой бизнес, впрочем, как и все общество, развивается по определенным законам. Знаете расхожую идею о спиралевидном развитии? На каждом уровне виток спирали повторяется. Развитие, кризис, новый этап… Сначала – осознание, потом появляются какие-то новые идеи, рынок куда-то начинает двигаться, расти… Потом наступает следующая волна кризиса.
По моим ощущениям, сейчас наступает как раз период воплощения идей, которые родились и были высказаны на предыдущем этапе. Простой пример – ставка на дистанционные продажи. Об этом давно заговорили, сейчас мы видим, что это делают некоторые банки…
Кстати, к вопросу о дистанционных новациях… Недавно у меня была встреча с людьми, занимающимися хантингом. Я спросил: в вашей сфере можно что-то новое придумать? Оказывается, да. Мне рассказали, что есть компании, которые почти все делают дистанционно – берут у кандидата интервью, записывают его, пересылают из любого уголка мира в другой. То есть развивается дистанционный хантинг.
Вернемся к нашей спирали (улыбается). Схожая ситуация – с пользовательскими настроениями. Спираль в клиентском поведении свернула на виток накопления. Многие клиенты думают сегодня не о кредитах, а о размещении своих денег и, естественно, банки устремились в этом направлении. И такой поворот куда более продуктивен, чем вывод денег за границу. Бизнес есть бизнес – банки помогают и с выводом. Но понятно, что это такая услуга, которую можно оказать лишь раз. Одноразовый бизнес неинтересен. А вот эффективно размещать деньги – сейчас это требует новых идей, поиска. Интересная, творческая работа. Тем более, что с точки зрения кредитных продуктов банковская линейка в целом завершена, и в этой части уже представлено все, что нужно.
- Однако мы же видим некоторые инновации в этой части…
- Глобальные?
- Нет, не глобальные, но, скажем, пресловутая «коробочка» от Алтайэнергобанка. Меня лично такой подход раздражает, но, надо отдать должное, это инновация…
- Согласен, но все-таки я бы назвал это тюнингом. Допустим, лет семь-восемь назад в России фактически не было ипотеки. Когда-то у нас не было потребкредитов, когда-то у нас не было кредитов на образование. А сейчас все, что с ними происходит, – это тюнинг.
Процессы размещения денег, в отличие от кредитных, еще не реализованы на все сто. Сегодня выявляются тенденции роста потребностей клиентов в размещении, в управлении деньгами. И если депозитный сегмент развит, то с точки зрения управления пассивами банки сейчас, на мой взгляд, входят в плавную эволюцию, результатом которой станет то, что банки будут предлагать клиентам комплексные финансовые решения. В этом направлении банковское сообщество уже двигается. Плавно, негромко, но двигается.
И вопрос возникнет в том, что придется выбирать один путь. Что выбрать – финансовые инвестиции, которые мы делаем, чтобы зарабатывать, либо инвестиции, которые мы делаем, чтобы привлечь и обслужить клиента для заработка комиссий. Банк-финансовый инвестор или банк-сервис – вот тут, возможно, придется выбирать.
- Вы говорите о финансовых решениях. Совсем недавно мы проводили конференцию по теме финансового консультирования. С одной стороны, финконсультанты жалуются, что банки их не замечают. С другой, представитель Сбербанка рассказал, что Сбер скоро выставит целую армию финконсультантов, мол, мы сейчас проводим какую-то программу обучения нашего линейного персонала, сделаем их финконсультантами и будет несколько тысяч финконсультантов – по всей стране, бесплатно. Недавно о схожей новации заявил Номос-банк. Не получится ли здесь подмены понятий? Банк, который берется представить клиенту комплексное финансовое решение, вряд ли будет продвигать продукты и сервисы других финансовых институтов и других банков.
- Давайте уточним. Кого вы называете финансовыми консультантами?
- Финансовых советников, людей, которые для физлиц либо для малого бизнеса предлагают набор финансовых решений, исходя из неких целей своего клиента, причем не важно – кредитных или накопительных. Это классическая модель для европейского рынка.
- Надо понимать, наверное, что есть разные аудитории клиентов и потребности у них разные. В принципе, полагаю, VIP-клиенты российских банков на сегодняшний момент в целом удовлетворены тем уровнем сервиса, который мы оказываем. Или, по крайней мере, они могут быть удовлетворены, если захотят активно пользоваться этим сервисом. Если захотят – они найдут соответствующие услуги по финконсультированию. Если спуститься на ступеньку ниже и говорить о премиум-классе, о верхушке среднего класса, то, конечно, нельзя сказать, что на российском рынке этот сегмент клиентов в достаточной мере удовлетворен финансовым сервисом вообще и банковским в частности. Вопрос, что больше соответствует их потребностям – индивидуальное обслуживание в «своем» банке или независимое финконсультирование. Наверное, идеальных финансовых консультантов банками не заменишь, но какие-то финансовые консультации в банках предлагать можно и нужно. Ведь на самом деле человек просто часто не задумывается о том, как грамотно распорядиться деньгами. А если задумывается, то первым делом спрашивает: какая самая высокая ставка по депозитам? Он искренне считает, что его задача – найти в банке самую высокую ставку, разместиться и быть счастливым на год. А если взять планку планирования не на год, а на три, на пять, на десять лет? Что вы хотите? Что вы предполагаете в своем будущем? Будете ли вы кредит брать или, может, копить деньги на первоначальный взнос по ипотеке, или войдете в более рискованные продукты – ОФБУ? Полагаю, что вот для планирования на такие сроки финконсультирование в банках не только уместно, но и необходимо. И Сбербанк, равно как и другие банки, может существенно тем самым повышать финансовую грамотность населения, приучая людей к более серьезному и долговременному планированию. Да, банк будет продвигать свои собственные продукты. Но, реализуя свою корысть, банк будет способствовать развитию традиций финансового планирования в целом.
- То есть вы не видите особой угрозы в том, что банковский консультант будет «однобок» в своих рекомендациях относительно выбора финансового продукта?
- Нет, особой угрозы не вижу. Пользы тут больше, чем угроз. Кроме того, активность банков в плане создания собственных институтов финансового консультирования со временем может дать общий позитивный результат для рынка. Ведь такая активность волей-неволей повлечет за собой необходимость повышать и уровень банковских работников, которые смогут более качественно и более вдумчиво оказывать услуги населению.
- Но есть еще одна проблема – мышление россиян. Недавно я убедился на личном примере. Все советовал одному своему молодому коллеге начать грамотно инвестировать. Он слушал, слушал, а потом вложил деньги в МММ… Я-то, дурак, ему всякие схемы рисовал, рассказывал об эффекте с горизонтом в 5-10-15 лет, а он в ответ: «А зачем, если у меня тут в месяц 40-процентная прибыль?» Вот тебе, бабушка, и Юрьев день… С другой стороны, сам феномен МММ – не является ли он этаким хорошим «плевком» банкам, всем нам, кто работает в этом рынке. Мол, пока вы «телитесь» с инвестициями в финансовую грамотность, клоун, наврав с три короба, снимает фантастические сливки с рынка «заначек».
- Я бы так не сказал. Мне кажется, что история с МММ – это человеческая жадность. Они же не рассказали что-то такое, что банки не рассказывали, просто они умалчивают о рисках невозврата всей суммы.
- То есть опять возвращаемся к постулату «Ставка решает все»?
- Не только. Люди, зная историю первого МММ, еще и поверили, что в этот раз уж точно успеют снять сливки, успеют быть первыми. Они шли в МММ уже не только потому, что их обманули – напротив, они шли, точно зная, что это «пирамида». Просто хотели быть теми, кто наживается на обмане, а не теми, кто страдает от него. Уверен, что большинство отлично понимает, что такое «пирамида».
Жадных не жалко. Трагедия в другом: среди вкладчиков МММ – далеко не самые богатые люди. Наоборот, многие несли последнее, занимали у друзей и в тех же банках, в надежде как-то из несчастных десяти-двадцати тыс. рублей хоть что-то нажить.
- Тем не менее, что мы видим? Казалось бы, поистертый еще в 1990-е годы Мавроди умудряется родить мощный такой «посыл» к рынку. А что мы видим на банковском рынке кроме этой «коробочки» от Алтайэнергобанка? Да ничего, по большому счету, за весь посткризисный период. Три года, как пик кризиса миновал и ведь не появилось ничего толком.
- Можно задать другой вопрос. Вот есть компании МТС, Билайн, Мегафон. У них что-нибудь появилось или нет нового?
- Да, наверное, это правильный вопрос, совсем не обязательно рождать новации, можно просто качественно оказывать одни и те же услуги. Но… вовлеченность россиян в телефонные операторы и в банки несравнима. Телефонные компании уже «выбрали» потенциальный рынок и теперь могут почивать на лаврах, работая с ним. А банки? Разве они уже наполнили свою кастрюлю?
- Возможно, вы правы, но все же, как мне кажется, банковский рынок переходит в новую стадию – стадию спокойной работы. В России давно не было спокойного рынка. У нас на самом деле был кризис, потом кредитный бум, потом опять кризис. А сейчас мы вышли в какую-то «среднюю стадию» и, может быть, это именно «то, что доктор прописал».
- Абсолютно был бы рад «спокойному рынку», но давайте посмотрим на ситуацию с точки зрения потенциальных клиентов. Хочешь быстро нажить на накоплениях? Тебя зовут в «пирамиды». Хочешь быстро и без проволочек получить кредит? Пожалуйте в МФО… А банки со своим «спокойствием»… не пойдут ли лесом? Не проиграют ли ростовщикам и бандитам? Появилась куча альтернатив, каждая из которых намного лучше банковской, если убрать за скобки качество и надежность. И что мне делать как клиенту?
- Я думаю, что соль ситуации в том, что в целом рынку надо привыкнуть к мысли: от накоплений надо переходить к сохранению. То есть если до этого все воспринимали финансовые рынки как способ быстро решать свои финансовые проблемы, то сейчас надо воспринимать их как поле для преумножения и сохранения. А эти процессы волей-неволей успешны там, где спокойно, надежно и стабильно. Так что банковское «спокойствие» со временем может стать очень даже неплохим «товаром». Идеи относительно быстрого обогащения на вложениях в недвижимость, в валюту, в акции показали, что они могут быть уязвимы: цены на недвижимость могут остановиться, валюта – упасть, фондовый рынок – скатиться «на дно». Банки – это не альтернатива способам обогащения. Банки – это инструмент сохранения и плавного преумножения. Вот такой подход был бы наиболее адекватен – как для клиентов, так и для самих банков.
- Согласен. Но… вы считаете, что до такой идеологии «созрела» хотя бы сколь-либо значимая часть российской аудитории?
- Мне кажется, часть уж точно не только созрела, но и перезрела. В этом смысле показателен пример Европы. Было время, когда клиенты банкам доплачивали за то, что они держат деньги во вкладах. Сохранение денег само по себе – задача для части аудитории. Другая же часть постепенно адаптируется. Я хочу вечного лета, но идет зима. Что делать? Приспособиться. Надеть шапку, валенки, полушубок и приспособиться…
- Не хотят наши люди смириться с таким видением. Недавно один из моих молодых сотрудников спрашивает: «Какие у нас перспективы относительно дальнейшего роста оплаты труда?» Я говорю: «Давайте посмотрим ведомость». Смотрим, у человека выходит доход 85 тыс. рублей. Говорю: «Есть одна хорошая перспектива. Постарайтесь работать так, чтобы сохранить такой уровень оплаты, сравнимый с европейским». А у человека в глазах другое. Он пришел с вопросом о том, как дальше будет расти его оплата. Последние пять лет же все росло!
А кто сказал, что, догнав Европу, мы ее перегоним и вознесемся к американскому уровню доходов? Этого не будет никогда. Просто вбейте себе в мозг, что три тысячи долларов в месяц – это хорошо и думайте не о том, как бы увеличить, а о том, как бы их сохранить… Однако ж нет, не хотят…
- Этот сотрудник где-то нашел больше?
- Нет, он нашел другой призрачный шанс на то, что будет больше.
- Правильно. Ваш бизнес на этом не закончился. Этот человек помыкается какое-то время, потом выйдет на зарплату поменьше. И остальные российские работники, может, и не будут вам в ножки кланяться за высокую оплату, но постепенно поймут, что сегодня важнее сохранить имеющееся, чем жить иллюзиями бесконечного роста. Рано или поздно в головах все структурируется…
- Человек хочет линейного роста. А тут мы с вами ему говорим: «Слушай, давай сохранять то, что у тебя есть». А ему это скучно. И идет реакция: «Ах вы, скупердяи-банкиры, скупердяи-работодатели, не хотите делиться с народом доходами! Тогда мы пойдем в МММ, мы пойдем к другому работодателю, мы пойдем не знаю куда». Сколько человек воспримут нормальную идеологию?
- Думаю, причина этого – в том, что сама культура потребления только начинает формироваться в нашем обществе. Мы догнали Европу по зарплатам, но далеки от нее по культуре потребления. Мы хотим много, сразу и сейчас. А поставщикам товаров и услуг это нравилось, вся реклама на это была направлена. Причем и банки тут виноваты, не скрою. Так что сейчас, когда пора сказать: «Хватит! Пора остановиться и стать скромнее», – да, наверное, будет некоторое разочарование от банков. Нам, банкирам, тоже придется потерпеть в этом плане и не ждать всенародной любви и энтузиазма.
А чуть ранее, когда в кризис массово возникали долги, разве много было любви к банкам? Я не заметил. Идет нормальное форматирование отношений банкинга и общества. Равных отношений, рациональных. Банки будут вынуждены, хотят они или нет, совершенствовать сервис, а не продолжать ценовую конкуренцию. Клиенты будут вынуждены принять правила «спокойной» игры. Еще раз повторюсь – альтернатив нет… Ну, можно покупать недвижимость, но это, во-первых, большие деньги, то есть реально доступно 2–3 процентам населения страны, а, во-вторых, не факт, что недвижимость опять начнет расти.
- Вот вы упомянули эволюцию банков в управлении пассивами. Общий депозитный портфель в стране достиг 11 трлн. рублей. Как думаете, «кастрюля» банковских пассивов уже наполнена? Принципиального роста уже не будет?
- Я не берусь судить однозначно. Но давайте попробуем поразмышлять. По сути, у нас накопление пассивов происходило за счет нескольких источников. Первый – перетекание денег из банка в банк или из «теневой» экономики в «белую». Мне кажется, этот процесс уже исчерпан, во всяком случае, его влияние будет минимальным. Второй – способность людей накапливать деньги. Она, к сожалению, зависит от инфляции. У нас очень высокая инфляция. Недавно я увидел, что бензин какой-то марки стал стоить 31 рубль за литр. Я помню, что когда покупал машину в две тысячи четвертом году, бензин стоил 13 рублей. Цифры местами поменялись – за восемь лет цена на бензин выросла в два с половиной раза. Сто пятьдесят процентов. Давайте поделим сто пятьдесят процентов на восемь лет. Понятно, что есть эффект мультипликатора, но, если грубо, получается инфляция около 19 процентов в год. Я это к чему? К тому, что зарплаты явно сейчас не растут на 19 процентов в год. И поэтому способность людей накапливать тоже сокращается. Поэтому прирост депозитов, наверное, продолжится, но кривая станет более пологой.
- А уже собранная база пассивов – насколько она сегодня достаточна для банков как ресурс? Можно ли на ней развивать кредитование, ипотеку?
- Для финансирования потребкредитов ее достаточно. Даже для финансирования оборотных кредитов бизнесу достаточно. Для масштабной ипотеки – уже вряд ли, тут необходимы механизмы рефинансирования либо за счет государства, либо за счет мировых рынков, либо за счет фондового рынка. Другое дело, что потенциал этих ресурсов сегодня тоже под большим вопросом.
- Можно ли предположить, что объемы кредитных и депозитных портфелей волей-неволей станут сопоставимыми и взаимовлияющими?
- Да, мне кажется, к этому идет. Принцип «Что потопали, то и полопали» вполне может прийти и в банковский бизнес. Мы уже видим банки, которые наращивают кредитный портфель ровно на столько, сколько депозитов они могли привлечь. Потому что им просто физически больше нечем кредитовать.
- На мой взгляд, это хороший, здоровый процесс…
- Да, это хороший процесс. Сколько денег в систему пришло, столько она и распределила. Поэтому я думаю, что да.
- А с ипотекой как быть? С одной стороны, ипотека сейчас пошла опережающими темпами. Если в кредитный бум она шла за потребами, то после кризиса ипотека более популярна. Тоже – очень здоровый посыл. Для домохозяйств и для экономики куда «здоровей» покупать жилье, чем автомобиль, деньги за который уходят в основном на Запад. Но продолжится ли развитие ипотеки? Что является ее драйвером?
- Сегодня ставки по ипотеке довольно высоки – 12–13 процентов. По сути, банки тем самым отбирают качественных заемщиков. То есть на повестке дня, скажем так, осторожная ипотека. Это довольно доходный продукт для банков, но вопрос «длинных денег» по-прежнему остро стоит. Однако, полагаю, ипотека все же будет развиваться, поскольку часть денег сегодня уже пошла на второй круг кредитования.
- Не приведет ли развитие ипотеки к тому, что цены на недвижимость опять пойдут в рост?
- В каких-то регионах – вполне возможно. Но в целом – едва ли. Вопрос в том, что государство должно не только призывать банки снижать ставки, но и стимулировать строительство доступного жилья. Надо создать базу для стимулирования многоэтажного и малоэтажного строительства. Если его темпы будут связаны с развитием ипотеки, то страна только выиграет.
- В общем, если резюмировать наш разговор, можно сказать, что россияне и банки вступили в состояние брака на восьмой-десятый год. Медовый месяц закончился, кризисы трех и пяти лет миновали, вырисовывается такой, уже спокойный, брак с определенной долей прагматизма и понимания.
- Да, надеюсь, что так. И надо учиться жить вместе, стараясь понимать и поддерживать друг друга. Медовый месяц всю жизнь невозможен. И бить тарелки каждый день тоже не нужно. Нужно жить.
- А насколько, на ваш взгляд, макроэкономические моменты могут повлиять на банкинг? Я имею в виду такие публично-осознаваемые и внятные тренды как еврокризис или снижение цен на нефть…
- Надеюсь, что они приведут к тому, что население сохранит накопительный тренд вместо потребительского. Как оптимист надеюсь на жизнеспособность российского малого и среднего бизнеса. Как человек – на то, что многие поймут: стабильность и уверенность в завтрашнем дне зачастую зависит не только и не столько от внешней среды, сколько от наших собственных действий и целеполагания. А в совокупности – к разумному планированию как накоплений, так и долгов со стороны как россиян, так и бизнеса.
Если говорить конкретнее, то я ожидаю поступательного развития «осторожной» ипотеки, приоритетного развития карточного кредитования перед кредитами наличными, более взвешенного спроса на автокредиты, разумного отношения к депозитам (без поиска «самой высокой ставки»).
- То есть по вашим ощущениям есть шанс, что довольно значимая часть потенциальной аудитории встроилась в механизм разумной «жизни взаймы»?
- Я думаю, что да, кроме зоны саб-прайма (малообеспеченные слои населения). С точки зрения логики банка выдавать «агрессивные кредиты» это объяснимо, но у клиентов данной группы нет других источников кредитования, поэтому они вынуждены брать кредиты под очень высокие проценты. Я бы не назвал это разумным.
- Скажите, а банки за последние годы как-то стали, например, ощущать на себе давление со стороны МФО?
- Нет. Мы видели, что у МФО сильный прирост вложений со стороны физлиц, но по отношению к совокупным активам банковской системы это лишь 5 процентов.
- Ну, пять – это не ноль пять. То есть это как минимум замечаемая величина.
- Замечаемая, согласен. Но система страхования вкладов слишком большой козырь, чтобы ожидать перетока вкладов в МФО. Не думаю, что там выстроятся очереди.
Вообще, полагаю, что цивилизованная ниша для МФО – это система займов «от зарплаты до зарплаты». Иначе люди только глубже влезают в долги по слишком высокой ставке, и тогда весь институт МФО начнет играть негативную роль – уже не в финансовом, а в социальном плане.
- Недавно услышал от одного из банкиров мысль, что банковские ОФБУ находятся в кризисе, что как продукт они неинтересны и неперспективны.
- Фондовый рынок сегодня – неприятный, волатильный. Поэтому, конечно, сегодня управление паями вызывает определенный скепсис. Но в целом, думаю, идея коллективного управления инвестициями клиентов вполне жизнеспособна.
- Каково у вас, например, соотношение ОФБУ и депозитного портфелей?
- Несоизмеримы, конечно. Один к ста – думаю, я не сильно ошибусь. Другое дело, что скорость наращивания портфеля ОФБУ выше, чем портфеля депозитов. И я уверен, что ОФБУ по-прежнему интересны тем клиентам, которые хотят вложиться не на год-два (как в большинстве случаев с депозитами), а на три года и более лет. Это достаточно специфичная и немассовая группа людей, но она есть и она довольно разумно относится к рынку, спокойно пережидая падения. Поэтому в жизнеспособности ОФБУ я уверен.
- А для самих банков насколько этот бизнес интересен?
- Здесь, скажем так, двойной интерес. Первый — предложить клиенту полную линейку продуктов. Второй – это источник комиссионного дохода для нас.
- Как вы полагаете, банки могут опять начать пытаться «спарить» депозитные и инвестиционные продукты, как мы это наблюдали до кризиса? Когда появлялись депозиты, привязанные к биржевым индексам и т.п.?
- Мне кажется, это интересное направление, перспективное. Сочетание определенной доли вкуса к риску и доли стабильности и гарантий. Смешанные решения вполне могут быть востребованы рынком и тут, в отличие от кредитов, есть поле для банковского творчества, о котором мы говорили в самом начале. И такие предложения уже существуют на рынке.
- «Страшилки» про усугубление еврокризиса на вас как влияют?
- Думаю, это может привести к увеличению стоимости рублевого фондирования, что вызовет некоторое увеличение ставок по кредитам. Но не думаю, что мы должны ждать цунами. Вообще повторюсь, и участники рынка, и люди должны просто привыкнуть к менее «жирной», более прозаичной ситуации на рынке… Знаете, я общаюсь со многими иностранцами и вижу: они почти все живут так, что если муж работает, а жена не работает, то у них зубы лежат на полке. То есть в Европе никакого «шоколада» нет. Да, они там получают деньги, они их получают стабильно, но это стабильно нельзя назвать «жирной» жизнью. Везде надо работать и везде выживать отнюдь не легче, чем в России. И мы должны как-то себя в аналогичном направлении двигать. Здесь нет трагедии. Это просто нормальная жизнь.