Александр Лукин: «Индивидуальный подход – сегодня это основа банковской конкурентоспособности»

Досье Bankir.Ru. Александр Лукин. Родился 27 мая 1976 года в Москве. В 1997 году окончил Академию имени Плеханова по специальности «Финансы и кредит», в 2003 году защитил диссертацию, получив ученую степень кандидата экономических наук. В банковской отрасли работает с 1993 года. Александр Лукин в Бинбанк пришел в 2000 году на должность ведущего специалиста службы внутреннего контроля. В 2001 году – заместитель начальника кредитного управления; в 2002 году – заместитель директора департамента администрирования кредитных продуктов, заместитель начальника кредитного управления. В 2005 году – директор департамента администрирования кредитных продуктов Бинбанка, затем директор департамента кредитования корпоративных клиентов Бинбанка. С 2007 года в должности старшего вице-президента курировал вопросы корпоративного кредитования. В должности первого вице-президента курирует вопросы управления операционной деятельности банка.

- Думаю, для большинства российских банков, даже для наиболее успешно прошедших горнило кризиса, отношения с корпоративными клиентами сегодня – это пресловутый вопрос плохих активов. Давайте с них и начнем. Сегодня вырисовываются два подхода к теме. Первый – «само рассосется». Второй – «новая волна кризиса возможна»…

- Первый вариант – «само рассосется» - понятие субъективное. «Рассосется» для конкретного финансового института, если объем плохих долгов по отношению к капиталу, которым он располагает, не критичен. Если мы в целом берем по банковской системе уровень просрочки, который признается кредитными организациями, и, приблизительно, резервы, которые сейчас создаются, то объем проблемы плохих долгов – это приблизительно 10% от кредитных активов банковской системы. С учетом скрытых долгов, реструктурированных, перенесенных на три, четыре, пять лет вперед, то можно предположить, что этот объем составляет 20%. Теперь давайте посмотрим на доходность банковской системы. При рентабельности банковской системы на уровне 5% для закрытия проблемы плохих долгов среднестатистический банк должен работать минимум два, максимум - четыре года. Так о каком «рассасывании» проблемы может идти речь сегодня?

- Итак, не рассосется. И что делать?

- Стратегия первая: мы работаем сейчас на покрытие долгов, которые сформировались в результате кризиса. Тогда – от двух до четырех лет понадобится только для выхода на нулевой уровень. Вторая стратегия - начать сейчас наращивание активно-пассивного портфеля, с тем, чтобы доля плохих активов начала снижаться.

Понятно, что второй вариант куда более привлекателен, однако есть несколько «но». Данный процесс  ограничен, естественно, мультипликатором капитала и субординированных кредитов. К чему это приведет? Для того, чтобы не просто выжить, но и расти, должна будет происходить консолидация или наращивание банковских капиталов. Альтернатива могла быть одна - проведение каких-либо процедур на государственном уровне по списанию плохих долгов. То, что у нас не сделано. Механизм их списания никто не предложил. Если он будет, то, конечно, в пользу роста экономики. Если нет – банкам остается либо топтаться на месте, либо устремиться к слияниям или поиску новых вливаний.

В любом случае – задача должна решаться на уровне государственного управления. Не на уровне банков, даже не на уровне Центробанка, а в целом на уровне госуправления. Потому что соотношение кредитов к ВВП напрямую влияет на темпы экономического развития. Чем больше доля кредитов к ВВП, тем устойчивее и быстрее развитие экономики. Отношение кредитов к ВВП сейчас на уровне 41%. До кризиса оно росло каждый год на 2-3%. Если такого роста не будет - не будет развиваться экономика. Но для этого нужно либо банковский капитал нарастить, либо долги плохие у банков забрать.

- Мы недавно проводили по просьбе АРБ опрос по плохим долгам, в рамках которого просили оценить возможные сроки решения этой проблемы. Ваша оценка какова? Или это зависит от того, какой путь решения будет избран?

- Я в принципе назвал бы от 2 до 4 лет. Это в любом случае путь не самый скорый, эволюционный, революции здесь быть не может.

- Почему не может? А если все же государство решится на создание радикального инструмента решения проблемы? Банка плохих долгов, ЗПИФа плохих долгов…

- Давайте рассмотрим то, что сделало государство по решению плохих долгов, связанных с социально незащищенными слоями населения. То есть – с просроченными ипотечными кредитами. Рядом с АИЖК было создано АРИЖК - агентство реструктуризации плохих ипотечных долгов. Были сформулированы критерии, по которым долг мог перейти из банка в АРИЖК. Среди них – дисконты, которые, в принципе, сделали эту систему не очень привлекательной. То есть переуступать государству портфель ипотечных просроченных кредитов банк может с дисконтом 15-20%. При таком дисконте я сто раз подумаю, пользоваться ли государственным инструментом списания плохих долгов, даже если он будет распространен на все виды кредитов. Смысла нет. Лучше этот актив подержать и потом продать на рынке. Есть шанс вернуть свои деньги без дисконта.

Продавать плохой долг с большим дисконтом мне, по большому счету, не нужно. Я лучше буду до последнего прорабатывать возможные варианты возврата всей суммы долга. Изучу перспективы заемщика и сделаю ему реструктуризацию. Если увижу, что заемщик безнадежен, отберу залог и буду его держать, дожидаясь более благоприятной конъюнктуры.

- То есть большой дисконт всю идею делает для банкира непривлекательной?

- Да.

- А какой порог вы бы сочли привлекательным?

- Он должен быть равен или меньше фактически созданного резерва кредитной организации по этому активу. То есть, если в среднем по банковской системе размер созданных резервов подступает к 10% от активов, значит, кредитная организация безболезненно может избавиться от плохих активов за 90% от их стоимости, либо по более высокой цене. Если меньше – это дальнейшее уменьшение капитала, а значит, и уменьшение мультипликатора на активные операции в будущем. Это невыгодно.

- С вариантом государственного вмешательства разобрались. Путь консолидации более реален?

- Это реальный механизм, он, в принципе, уже запущен – с тех пор как началась реализация программы предоставления субординированных кредитов. Это капитал, это возможность наращивания активов. Ее получили самые крупные и сильнейшие игроки. То есть это механизм поддержки крупных банков на покупку более слабых игроков. Например, через санацию проблемных банков в АСВ.

- Ваш банк в это играет?

- Да, мы участвовали в программе санации проблемных банков через АСВ, купив региональный банк в Башкирской республике, ООО «Башинвестбанк». И на эту цель нам государство, через АСВ, дало дополнительный долгосрочный кредит. Мы, соответственно, улучшили свой мультипликатор капитала и получили возможность приобретения новых активов. Сейчас выходим на текущую рентабельность санируемого банка и получаем экономически эффективный вариант решения проблемы плохих долгов почти безболезненно для себя, как банка - санатора.

- Иными словами, сегодня лучший вариант решить проблему плохих долгов крупных банков – это помочь им в поглощении малых?

- Безусловно. Это экономическая логика. Масштаб операций должен увеличиваться. К тому же с учетом текущих реалий, в том числе технических, сегодня точка входа в банковский бизнес все выше и выше. Упрощенно говоря, меньше миллиарда долларов в активах - это не банк.

Предвижу гневные возражения сторонников малого банкинга, но давайте просто подсчитаем. У банка тридцать миллиардов рублей активов, средняя маржа между активами и пассивами 4-5%. Сколько у нас получается? Миллиард двести – миллиард пятьсот дохода в год. Идем далее – расходы: около ста миллионов рублей в месяц необходимо на зарплату с налогами, на содержание офисов и другие постоянные расходы, а еще есть просрочка, содержание и эксплуатация IT систем и т.д. И как это уложить в миллиард двести? Такой банк не может устраивать маржа 4-5%, он неизбежно пойдет в высокорискованные операции. Так давайте будем честны: банк с активами менее миллиарда долларов – это просто некая инвестиционная компания, которая занимается всем чем угодно, только не классическим банковским бизнесом, связанным с привлечением временно свободных денежных средств и направлением их в реальный сектор экономики, не кредитами, а спекулятивными операциями и инвестиционными проектами, с неконтролируемыми рисками.

Так что посыл государства в сторону укрупнения банкинга логичен. Государство радеет за экономику, а не за биржевую игру, оно вполне закономерно стремиться создавать такие условия работы банковской системы, чтобы эта система была заинтересована развивать традиционные банковские услуги для населения и для бизнеса.

- Как вы полагаете, сегодняшняя политика соответствует этим декларированным целям?

- Сегодняшняя политика больше им соответствует, чем соответствовала год назад. У нее появилось несколько существенных преимуществ, которых ранее не было.

Первое и основное - Центральный банк стал де факто, а не на бумаге,  выполнять функцию кредитора последней инстанции. Вспомним, что одна из функций банков - трансформация денежных средств из привлеченных в кредитные. И если завтра наступает какой-то форс-мажор на рынке и население побежит за своими деньгами, а деньги все в кредитах, надо иметь возможность прийти в ЦБ и перекредитоваться. Вот такая система и заработала. Раньше ее, по большому счету, не было.

- Не было бы счастья, да несчастье помогло?

- Да, именно.

Второе, на мой взгляд, появившееся преимущество - банковская система стала более прозрачной, понятной как для регуляторов, так и для самих банкиров с точки зрения правил игры. То есть сейчас банки занимаются все-таки преимущественно классическим банковским бизнесом. Да, классический банковский бизнес действительно не самый высокодоходный, но банковская система должна все же заниматься тем, что является ее основной функцией.

- Но нет ли опасности ухода капитала и вообще собственников из банкинга? Они все же привыкли к высоким доходам, а в ближайшие годы банкинг – это бизнес, которому в плане прибыли уже не светят лидерские позиции? Если не ошибаюсь, в 2007 году банкинг был в числе самых прибыльных бизнесов в России. А ближайшие лет пять он в десяти самых прибыльных видах бизнеса явно не будет числиться…

- Наверное, вы правы, есть такая опасность и это тоже одна из причин, почему государство должно создавать стимулы для докапитализации банковской системы. Иначе, действительно, возникнет риск ее декапитализации.

- Какого рода стимулы? Финансовые?

- Да все тот же стимул – возможность получить долгие и дешевые кредиты. Вливания со стороны государства. Например, субординированные кредиты, которые давали в кризис, сейчас тоже были бы очень полезны.

Премьер-министр озвучил в Думе: на антикризисные меры потрачено три триллиона рублей. Это почти одна десятая ВВП. А теперь спросите любого рядового гражданина: кто конкретно почувствовал эту помощь и в чем? Большинство людей, которые пользовались кредитными продуктами банков в кризис, - нет, не почувствовали. Банки ставки подняли. Люди, которые не смогли гасить кредиты. Нет, не почувствовали... По предприятиям та же самая ситуация. А помощь ушла в сырьевой сегмент и в сегмент компаний, близких к государству и к государственным компаниям.

Если бы эта помощь ушла вся в банковское кредитование – все бы почувствовали. Ведь если завтра я начинаю кредитовать под 10% годовых, а рынки вдруг лихорадит, но я точно знаю, что смогу прийти в ЦБ и взять у них деньги под 7% годовых под залог своего портфеля… Да мне будет все равно, ну и пускай рынки лихорадит, я продолжу планомерно кредитовать предприятия. И они будут работать…

Вот я недавно был в нескольких городах Поволжья, встречался там с одним фермером – нашим клиентом. Он говорит: «Кризис – это где-то там, далеко. Мы занимались тем, что выращивали картошку. Себестоимость была пять рублей за кило, продавали по семь. Маржа – 40% Кризис пришел, а для нас ничего не поменялось. Картошка растет, спрос остался, ее покупают. Плановая маржа без изменений - 40%. И я, хоть убей, не понимаю, почему год назад я мог получить кредит под 12% годовых, а сегодня под 22% не могу получить?»

Это - реальная ситуация. Разговор с конкретным клиентом. Он прав абсолютно. А если банковская система будет себя чувствовать под защитой Центрального банка, который выполняет долгосрочную стратегическую цель по выращиванию национальной банковской системы, то мы бы ему дали тот же кредит под те же 12%.

- Принцип, о котором вы говорите, он вполне естественен, но он же в корне противоречит ментальности российского управления. Как это - взять и раздать без особых требований!..

- Да, тут нужна политическая воля. Понимание, что речь идет не о том, чтобы дать банкирам возможность без риска наживаться на  дешевых казенных деньгах. А о том, чтобы выстроить нормальную банковскую систему, главная функция которой – трансформация временно свободных денежных средств в кредитные ресурсы экономике.

- Вы упомянули обслуживание. Сейчас, наверное, можно подвести хотя бы предварительные итоги вашей компании «Бинбанк платит за РКО»?

- Да, итоги позитивные. У нас сейчас стабильно идет прирост открытия расчетных счетов. Оборот по ранее открытым счетам также растет. Причем, рост стабильный и опережающий средние показатели банковской системы. Мы по-прежнему говорим предприятиям: приходите к нам. Наш банк сейчас на льготных условиях готов их обслуживать. В долгосрочной перспективе, мы считаем, это даст нам возможность получить хорошую клиентскую базу, предложить продукты, которые банк готовит к запуску во второй половине года. И на них компенсировать то «недозаработанное» за РКО.

- Можно сказать, что вы формируете себе аудиторию под будущие кредиты?

- Не только под кредиты - под будущую работу с клиентами в комплексе. А им нужны совершенно разные продукты, не только кредитные. Заемщиками ведь становятся 5% от общего числа корпоративных клиентов. У кого-то принципиальная политика развития только за счет собственных средств. Что такое кредит, по большому счету? Это попытка рискнуть с плечом на чужие деньги. Многие бизнесмены такой подход считают неприемлемым. Они медленнее развиваются, но более стабильно и прогнозируемо, но в этом и есть их огромное преимущество. В кризисные периоды многие из них становятся лидерами за счет сдачи конкурентных позиций их соперниками, увлекавшимися кредитными продуктами. Они развиваются поэтапно, планомерно и органично. У вас дети есть?

- Да.

- Сколько?

- Двое.

- И сколько им лет?

- 19 и 11.

- Уже большие... Ну, вот, представьте, вы бы маленькому ребенку сказали: «давай так, я найму учителей, мы с тобой программу средней школы освоим за два года, а потом сразу в институт и ты на работу выйдешь лет в пятнадцать». Теоретически можно все это сделать? Можно. Но есть законы природы: рождение, младенчество, поэтапное взросление, зрелость и смерть. Причем как у человека, так и у предприятия. Можно некие процессы сделать быстрее. Мир, в принципе, все быстрее и быстрее движется. Но это не означает, что ускорение есть единственный вариант развития.

Так и с кредитами обстоит дело. Кредиты – принципиальный источник энергии развития для экономики. Принципиальный, но не единственный. И банковская индустрия, соответственно, должна предоставлять экономике не только кредиты, но и инструменты, адекватные и достаточные для эволюционных путей развития.

- Вы говорите абсолютно верные вещи с точки зрения элементарного здравого смысла. Любой здравомыслящий человек послушает и скажет: «Да, все верно». Но есть доминирующая последние лет пятьдесят заповедь рынка: развитие – это инвестиции…

- Доминирующая линия – это, прежде всего, законы ведущей сегодня в мире экономики США. И чего они достигли? Они живут не по средствам, тратят гораздо больше, чем могут себе позволить, потому что живут в кредит и не собираются долг возвращать. Даже сейчас, после того как кризис закончился, у них дефицит бюджета 55 миллиардов в месяц. Вы можете себе позволить каждый месяц тратить на 30% больше, чем ваша зарплата?

- Нет.

- Почему? Потому, что понимаете, что у вас нет бесконечного кредита. А в американской модели это возможно. Красивые картинки: раз в год меняют машины, живут в хороших домах. За счет того, что они перераспределяют ресурсы всего мира в свою пользу, путем работы печатного станка  Но вопрос, хорошо или плохо это?

- Так ведь они могут остановить вращение Земли, а мы с вами нет.

- Они тоже не могут остановить вращение Земли.

- Фармацевтические технологии -  Америка. Технологии питания - Америка. Если завтра американская экономика рухнет, послезавтра начнутся голод и болезни. И войны. Так что бесконечный кредит вынужден.

- Да, такая проблема есть. В любом случае, равняться на американскую модель не нужно. Да и невозможно, Вот скажите, какая для американской экономики разница, сколько стоит нефть? 10$ за баррель или 200$? Это хорошо для них или плохо?

- Не знаю.

- А я отвечу. Без разницы. Знаете, почему? Потому что мне все равно, 200$ или 10$, если я могу и 200 и 10 напечатать. Мне без разницы, я от вас баррель нефти все равно получу. А эти доллары, которые вы получили, вы куда понесете? В глобальном смысле? Они опять же ко мне же придут! Вы же мне их под проценты дадите!

Принципиально так и  работает мировая экономика. Да, это такая неправильная модель, в которой все участники, как наркоманы, бегают по искусственно созданному кругу. Собираются главы финансовых ведомств, мол, надо что-то с этим делать, с иглы слезать. Как слезать? Все понимают - надо начинать жить по средствам, но больно не хочется этого делать. Замкнутый круг…

Теперь давайте отбросим это все. Спустимся ближе к реальной экономике. Какая основная задача в России? Чтобы экономика работала. Чтобы здесь реально создавалась добавленная стоимость. Не в проводках финансовых институтов, Центрального банка, Минфина и еще кого-то, а в реальности. Чтобы у нас в стране выращивалось зерно, плавился металл, перерабатывалась нефть, выпускались медицинские препараты и т.д. Для этого нужно финансировать конкретное предприятие. И самое важное достижение на этом пути, как я уже говорил, в том, что у нас появился кредитор последней инстанции в лице Банка России, который в трудный для банка момент времени готов подставить свое плечо и рефинансировать реально работающий кредитный договор.

- Складно. Немного смахивает на утопическое натуральное хозяйство. Этакая трудолюбивая ферма. В идеале – все сами. Порося свои, подковы из кузни – тоже свои. А если чего-то не хватит – на этот случай возникает банк…

- Ферма – хорошее слово. Почему нет? Приходя домой, вы же не идете спать в гостиницу, если вы в своем городе? Дома – ваша кровать, ваша привычная кухня, ваша любимая чашка. Кредитовать воспроизводство вот этого реального «своего» мира – более надежно и перспективно, чем спекуляции на ирреальном рынке.

- Иными словами, можно ли вашу идеологию понять так: чем ближе банк к реальной экономике, тем здоровее будет?

- Абсолютно точно.

- Вопрос: а банкинг готов мыслить не своими абстрактными стратегиями и продуктами, а реальными интересами этих самых реальных клиентов?

- Учится. Довольно успешно. Становится более адекватным.

- Об адекватности – небольшая реальная притча. Приходит некое предприятие в некий известный крупный банк. Просит кредит в 4 миллиона рублей на развитие бизнеса – уже работающего торгового проекта. Там говорят: готовьте бумаги. Готовят. Банк месяц рассматривает. Говорит: нет, не дадим. Тогда разозленный собственник этого предприятия говорит: ну, тогда я из вашего банка свои депозиты на 15 миллионов рублей забираю. Оказывается, у него там депозиты, которые он не хотел трогать. На что в банке на полном серьезе говорят: ну зачем же вы эти два вопроса увязываете?

Мораль притчи проста: банки любят говорить о клиентоориентированном подходе, а на деле мыслят продуктами… Как вы это прокомментируете?

- Да, то, что вы рассказали, с точки зрения логики здравого смысла, абсурдно. И вполне реально, увы, не всегда в банках реализуется эта самая логика здравого смысла. Скорее всего, в данном банке были менеджеры, которые занимались только депозитами, отдельно были менеджеры, которые занимались только кредитами, но не было ни одного, который бы занимался клиентом…

Должно быть единое «окно» в виде клиентского менеджера, который решает ВСЕ вопросы, интересующие клиента. В нашем банке это реализовано. Так что такому предприятию я могу сказать одно: переводите к нам 15 миллионов рублей на депозит, мы вам точно дадим кредит.

- А с частными клиентами как? Я вот часто рассказывал историю, как  выбирал банк для себя. Везде меня менеджеры спрашивали: «А что вам нужно? Вас кредит интересует?» - «Да, кредит, наверное, тоже». – Как это «наверное»? Вам кредит дать?» И начинает мне рассказывать про кредит. Я говорю: «Нет, вы меня не поняли. Мне и кредит может понадобиться, и депозит, и трейдинг. Мне не конкретный продукт, мне банк нужен!» И почти везде на меня смотрели в общем-то как на чудика. Типа: «Ты зачем пришел? Ты скажи, что надо!» А я же не в магазин пришел, я в банк пришел…

- Ян, наверное, проблема в уровне потребностей. Лично вы переросли среднестатистическую аудиторию, для которой предназначены услуги банков. Чаще человек заходит по другому принципу. «Ага, мне отключили телефон потому, что я за него не заплатил, значит, надо найти банк, который поближе и в котором принимают платежи». «Ага, мне хочется машину, значит, надо найти банк, где выдают ссуды на машины».

- Понимаю. Но не думаю, что я прям уж этакое «сознательное меньшинство». Я типичный средний класс. И думаю, что такой комплексный подход растет.

- Наверное, так. Но сказать, что встречное предложение комплексного подхода к интересам частного клиента со стороны банков до блеска отформатированное – не могу. А вот к корпоративному клиенту  этот подход везде реализовывается. Потому что по другому нормально работать не получится.

В чем принципиальные отличия с точки зрения бизнеса корпората и «физика»? Вы как физлицо пришли за ипотекой, вам нужна квартира, вы ее купили. Все, ваш спрос на ближайшие 20 лет на банковские услуги финансово ограничен. Вы можете эти двадцать лет стоять на месте. Предприятие никогда не стоит на месте. Либо развитие и движение вперед, либо шаг назад. Стояние на месте – это тоже шаг назад. Поэтому с корпоративным клиентом на порядок больше возможностей. Такой клиент пришел в банк на обслуживание и клиентский менеджер заинтересован в развитии его бизнеса. «Слушай, давай-ка развивать сотрудничество. Чем ты там занимаешься?» - «Торгуем». – «Давай мы тебе банкомат поставим, инкассацию сделаем». – «У вас растет бизнес? Отлично. Давайте мы под это дело сделаем вам инвестиционный проект, обеспечим размещение ваших бумаг среди частных инвесторов». То есть с корпоративным клиентом можно постоянно искать и находить пути развития.

- Вы сейчас рассказываете «хотелку»?

- Нет, я обозначаю основной принцип построения отношений клиентского менеджера банка и конкретного клиента. В корпоративном секторе это уже обычное дело. В рознице – еще реально не доросли до такого принципа построения работы. В малом бизнесе – начинаем дорастать.

- Правда? Тогда поговорим о малом бизнесе – насколько реализован в российском банкинге клиентоориентированный подход к нему. Как пел Высоцкий, «а где на всех зубов найти?»

- Давайте. Но сначала сформулируем, в чем конкурентное преимущество банка нашего уровня по сравнению с государственным банками, которые априорно всегда предлагают ставки по кредитам на 3-4% ниже, или по сравнению с иностранными банками? Преимущества два. Скорость и гибкость. У нас по корпоративному сектору есть тезис, который мы всегда декларировали: «Мы ко всем клиентам относимся одинаково - индивидуально».

Почему мы можем утверждать, что это действительно не просто слова, а реальный принцип? Приходит предприниматель. У него некий алгоритм бизнеса. Некая структура собственности. Договор аренды. Зарплатный фонд. Можно все это дело обобщить, сделать какую-то массовую программу под типовые черты таких бизнесов, запустить ее по всем регионам. Такая технология работает для «больших фабрик». Большая фабрика – это Сбербанк, там можно запустить дешевые ресурсы. Как конкурировать с таким? Только одним – индивидуальным подходом. Предлагая кредит или иной продукт не под условно-типовое малое предприятие вообще, а под конкретную прачечную, кафе, магазин по торговле колбасными изделиями. Зона конкурентоспособности банков среднего уровня - вне ценовых параметров. Значит, волей-неволей включается необходимость индивидуального подхода.

- А вы считаете, что Бинбанк – это банк среднего уровня?

- Да, я считаю, что Бинбанк- это банк среднего уровня.

- Кто ж тогда большой? Ведь, мягко говоря, подавляющее большинство россйиских банков до объемов Бинбанка не дотягивают.

- Большие банки – это не те, кто входит в TOP-100. На первые три банка России приходится где-то 55% денег всей банковской системы. Сбербанк, ВТБ, Газпромбанк – вот большие банки. Все остальные, за несколькими исключениями, – средние. Не важно, на пятой они строчке в табели о рангах, или на пятьдесят пятой.

И всем им, так или иначе, придется включать ресурс «индивидуального подхода». Другого конкурентного преимущества, по большому счету, у них просто нет. Это как с продуктами. Вы идете поздним вечером домой и вам нужна булка и пакет молока. Супермаркет может и открыт, но туда надо ехать. Вы пойдете в ближайший круглосуточный магазинчик. Не потому, что там выбор богаче, чем в супермаркете. Просто потому, что он может дать нужную вам булку и нужный вам пакет молока в удобное для вас время по приемлемой для вас цене.

- Мы вплотную подобрались конкретно к Бинбанку. Какое у него положение, кстати, с плохими активами?

- Я считаю, что мы очень хорошо пережили прошедший год, в первую очередь, в силу того, что вовремя осознали масштаб проблем, которые могут быть. Кроме того, мы исторически консервативно подходили к оценке кредитных рисков. Бинбанк активно стал взыскивать просроченные кредиты в секторах с повышенным риском уже со второй половины 2008 года. И уже не давали денег на некоторые проекты. Были клиенты, которые удивленно смотрели и говорили: «Как так, вы не даете деньги на стройку, на строительство дома, под залог квадратных метров?» А через полгода приходили: «Слушайте, как хорошо, что вы мне не дали денег, я бы влетел на этой стройке…».

Кроме того, некоторым клиентам из стройиндустрии и производства строительных материалов мы сказали: «Ребята, мы с вами хотим расстаться. Пожалуйста, давайте совместно подготовим программу по перекредитованию. Мы помогали им перекредитоваться в крупных финансовых институтах. Там наших клиентов с удовольствием брали, даже когда кризис был. В итоге, когда началась активная фаза кризиса, у нас была большая доля ликвидных активов. Безусловно, было и несколько проблемных проектов. По каждому разрабатывали план мероприятий по выходу из кризиса. Каждый раз – точечная работа. Суды, банкротство, изъятие активов, планы санации. То есть применяли опять-таки не потоковую технологию, а индивидуальную.

Кроме того, создали управляющую компанию по проблемным активам, одними из первых на рынке.

- И как? Это эффективный вариант решения проблемы оказался?

- Выделение отдельных людей на санацию проблемных активов - безусловно, это эффективный метод. Решения четко делились на две категории: предприниматель вел бизнес, наступили проблемы, дальше идти он не может. Мы совместно садимся и, прежде всего, оцениваем эффективность управления активом. Если признаем не эффективным, то человека меняем. Если эффективным – вырабатываем план по реструктуризации долговой нагрузки.

Конечно, была еще и такая проблема, что не всегда адекватен в такой ситуации заемщик. Были попытки вывода активов, преднамеренного банкротства, каких-то еще противоправных действий, мошенничества и т.д. Но это тоже рабочие моменты и решаемые…

Сейчас у нас около семи проектов, которые мы санировали, провели предпродажную подготовку и продали на рынке. Так что управление проблемными активами может быть отлажено как отдельная эффективная деятельность. В будущем при всех банках, думаю, они будут трансформированы в некий такой аналог инвестиционных подразделений.

- На ближайшее время ваша основная ставка - это все-таки РКО или кредитование корпората возвращается?

- Наша главная тактическая цель, на этот и следующий год – повышение, в первую очередь, своей операционной эффективности. Мы выбираем основные приоритеты в корпорате и в рознице. В рознице продолжаем привлекать депозиты; это для рыночного банка основной источник пассивов на сегодняшний день. Развиваем направления, связанные с комиссионным бизнесом, - это обслуживание физических лиц, карточки, банкоматы, все, что с этим связано. Начинаем работу в наименее рискованном сегменте кредитования физических лиц, - это короткие потребительские кредиты для физических лиц через карточки. Кризис показал, что уровень просрочки что по автокредитам, что по ипотеке, что по кэшевым ссудам с точки зрения социального дефолта практически одинаков. Почему не занимаемся автокредитами? Потому, что со стороны ведущих автопроизводителей идет субсидирование процентной ставки. И бесперспективно конкурировать с Toyota, когда компания имеет возможность взять деньги  под 0,1% деньги в своем банке в Японии и выдать кредит под 4% годовых покупателю своего авто. В ипотечном рынке особо активно тоже не будем участвовать. Это долгосрочное вложение на 20 лет, а у нас основные пассивы – это депозиты, которые могут быть отозваны в любой момент. Поэтому в ипотечном сегменте мы планируем  работать исключительно по программам АИЖК.

- Судя по всему, такой вариант становится популярным. Все чаще ваши коллеги замечают, что банки на этой стезе, по сути, становятся брокерами государства.

- Брокерами, да.

- А не приведет это к полной зависимости самого института ипотеки от государства?

- Приведет. Ничего страшного в этом нет. Тем более если государство никак не хочет решить вопрос с безотзывными вкладами, ему придется решать любые задачи, связанные с «длинными деньгами».

- У вас есть в целом ощущение, что операционные издержки на банковскую деятельность хотя бы немного уменьшились? На чем сэкономили в кризис?

- В банках традиционны основные статьи затрат. Первая и главная - это, безусловно, фонд оплаты труда. Вторая – это аренда помещений. Третья - это стоимость IT-систем. На третьей экономить сложно.

Масштабы деятельности банкинга, в принципе, растут, банковский бизнес должен быть автоматизирован, иначе он отстанет от конкурентов. Поэтому кризис в первую очередь повлиял на первую статью расходов. Существенным образом снизилась и стоимость аренды, когда рынок недвижимости просел. Подниматься он, конечно, будет, но с временным лагом в два-три года.

Что касается оплаты труда. Во многом эта экономия стала отрезвляющей. Сейчас нет таких запросов, когда приходит девушка после института на рядовую должность и говорит: «Я хочу получать три тысячи долларов». На вопрос «почему?» искренне отвечает: «Я же вуз закончила». «А что ты умеешь делать?». «В принципе, ничего, но в банке за углом дают эти три тысячи»…

Было примерно так. Сейчас все адекватнее.

Что касается вашего первого вопроса. Себестоимость банковских операций снижается, но не принципиально. Следует иметь в виду, что регулирование приводит к дополнительным издержкам банка. Ведь ему сейчас, по сути, навязаны такие функции как, например, функция финансового мониторинга, во всех банках созданы для этого отдельные службы, куплены специальные программы и т.д.

- Два традиционных вопроса нашей рубрики. Первый – где ваши собственные деньги, как вы ими управляете? И второй: чем живете вне банкинга?

- Начну со второго вопроса… Недавно общался с одним клиентом. «Слушай, - говорит он. – Я тебе часы подарю, новые выпустили, специально для банкиров, на циферблате - 25 часов»… Чем живут банкиры сегодня вне банкинга? Тем, чем успевают. Когда есть возможность, я люблю отдых на природе. По возможности подальше от цивилизации.

- Это многие любят. Но для одних «отдых на природе» - это пикник на обочине, а для других - свой остров в тропиках.

- Для меня это охота или рыбалка. По всей России ездил, а если «просто на выходные», то это Тверская или Ярославская губернии. Но не модные охотничьи места. В таких сейчас асфальтированные дороги и охотничьи вышки, на которые зверя выгоняют. На мой взгляд, это не охота. Но есть и нормальные места. Кстати, Тверская губерния до сих пор одно из лучших мест в России с точки зрения популяций лося, кабана, глухаря, тетерева

- Вы едите то, что убьете?

- Да. Под Новый год - святое дело взять на коллектив кабанчика, потом самому заняться кулинарией, сделать что-то от чего пальчики оближешь.

- Понятно. То есть в случае краха мировой финансовой системы вы себя прокормите, ружье есть…

- Да, вполне (смеется).

- У вас не возникает желание как в старом анекдоте «бросить кафедру, профессорскую квартиру и уехать в этот самый Урюпинск»?

- Не возникает. Хотя иногда я себя спрашиваю, чем бы я занимался, если бы не работал в банке? Наверное, наукой. Я в детстве и юности увлекался авиацией, всевозможные кружки авиационные посещал, в соревнованиях участвовал. Школу я заканчивал в 1993 году. Поступил в МАИ, а тут самый развал отечественной промышленности. Что делать? Поступил еще и в Плехановскую академию. Год учился в двух институтах. Помню, в МАИ приходишь, на лекции сидит сто человек, из них две девушки. Приходишь в Плехановскую академию, там на 10 ребят 90 девушек. И все такие привлекательные (смеется).

- Эх, а как же «первым делом самолеты, ну а девушки потом»?.. И все же от Плехановки до банкинга не обязательно прямой путь…

- Тогда прямо в корпусах Плехановки была открыта ЦРУБ - Центральная российская универсальная биржа. На втором этаже проходили лекции, на первом этаже – торги. Мы невольно были свидетелями этого интересного мира. Помню, когда рухнуло МММ, там объявление на столбе вывесили: «Прокат пистолета, один выстрел - 50 рублей».

Кстати, первые свои деньги я как брокер заработал. Ездил с утра в Плехановку на метро, садился на метро Тушинская. Ну и договорился с ребятами, которые продавали газеты, чтобы скупали у желающих ваучеры. Вечером забирал у них ваучеры, расплачивался, следующим утром продовал биржевикам. Мне оставалось процентов 25-30, в день получалось зарабатывать порядка 30 долларов - очень хорошие деньги по тем временам.

В 1996 году начал работать в трейдинге КБ БИТЦАБАНК. Соответственно, пошел на специализацию «Банковское дело». А в Плехановской академии были тогда по этой части очень хорошие преподаватели. Например, читали лекции Парамонова, Починок. Было интересно.

А в Бинбанк я пришел в 2000 году в службу внутреннего контроля.

- Огромный контраст между трейдингом и контролем. Не показалось, что жизнь замерла?

- Ходил такой анекдот. Как узнать бывшего дилера, торгующего на рынке картошкой? У него две цены - на продажу и на покупку… Конечно, это совершенно другой мир. Но внутренний мир банкинга не менее интересен. Тем более тут как раз кризис был 1998 года, а у меня два года ушло на диссертацию.

- Какая тема?

- Рефинансирование коммерческих банков, как инструмент эффективного управления ликвидностью. Именно то, что сейчас стало актуальным. Интересный, вообще-то вопрос. И есть опыт интересный. Например, возьмите послевоенную экономику Германии. Она вся, по сути, восстановлена за счет эмиссионных денег, которые через систему рефинансирования банков доходили до реального сектора. Не просто напечатали и на зарплату отдали (это бы привело только к инфляции), а в рефинансирование кредитов, направленных ранее в реальный сектор экономики. Так была сформирована нормальная основа экономического роста страны.

Но этот опыт как-то подзабыт. У нас люди мыслят штампами. Опять же – штампами американской модели. Все живут в ипотеке, значит, и я возьму ипотеку.

 - Возвращаемся к теме денег…

- Я сторонник работать не ради работы, а ради того, чтобы все-таки сделать жизнь свою и своих близких более удобной и комфортной. У меня тоже была ипотека, сейчас заканчиваю улучшение своих жилищных условий. Поэтому вкладывать куда-то средства пока не приходится.

- То есть, вы тоже заложник «американской» системы?

- В некоторой степени, да. Но я считаю, что я здравый заложник этой системы, потому что не брал на себя непосильную нагрузку. Правильно ли я сделал? Я считаю, да. Жилье в Москве - это самый лучший актив, привлекательнее любого другого варианта вложения денег.

- На бирже не играете?

- Нет. Я считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Помните анекдот про торговца, который торговал на ступенях банка семечками и отказался дать знакомому в долг? Мол, у нас с банком договор: они не торгуют семечками, а я не даю в долг». Вот примерно такой принцип я и исповедую.