Другая жизнь в кулуарах
Здесь каждое слово, каждая запятая, как в брэдберовском путешествии во времени, может так или иначе повлиять на завтрашний день страны. И поэтому естественно огромное внимание, которое журналисты уделяют главным действующим лицам - депутатам.
Но на Съезде работают и другие люди - уборщицы, гардеробщицы, официанты. И в кулуарах идет другая жизнь...
На время работы Съезда органы внутренних дел находятся в состоянии готовности № 1. Усилено патрулирование города, проведено несколько крупномасштабных операций. По данным пресс-службы ГУВД Мосгорисполкома, в Москве значительно (на несколько порядков) снизилось число преступлений, и москвичи, пожалуй, не против круглогодичного парламента.
Кремлевские кордоны исключают всякие неожиданности. Милиционеры и заборчики наслаиваются друг на друга. И на каждом посту внимательно смотрят паспорт с вложенным в него пропуском, сверяют фотографию с личностью. Однажды копались особенно долго. Лейтенант неспешно пролистал весь паспорт, включая прописку и семейное положение, и с сомнением вернул.
- Что-нибудь не в порядке?
- Да нет. Больно молод...
Молод? Может быть, он охраняет Кремль с тех незапамятных времен, когда нынешний Генеральный секретарь на фоне тогдашних лидеров казался мальчиком. Но времена меняются. Даже в Китае этим летом студенты требовали допустить к руководству молодых: заменить 85-летнего Дэн Сяопина на 70-летнего Чжао Цзыяна...
Вот и Кремлевский Дворец съездов. В подъезде прессы юноши в серых костюмах и с индифферентными лицами деликатно обыскивают сумку, просят пройти через "аэрофлотовский" металлоискатель и показать внутренности диктофона. Последняя задержка...
Съездовская курилка. Журналисты с обездоленным видом после безуспешной "охоты" на Горбачева зависли на телефонах. Депутаты. Кто-то обсуждает коллегу, буквально на глазах выдавившего из себя раба и демократично хамившего председательствующему. Кто-то - заветную 6-ю. Кто-то считает миллиарды, которые можно взять там-то и там-то и которые не учтены в правительственном докладе.
Звонок. Телефонная связь отключена, наполовину убавлен свет, окурки шипят в залитых водой урнах. А в зале уже дебатируют экономисты. Официоз выражает опасения, что рынок приведет к хаосу и инфляции. Его оппоненты заклинают: "Не боись" и ругают план. Гавриил Попов зовет к рынку.
На медленном эскалаторе поднимаюсь в буфет. Официантка воспользовавшись перерывом в работе, красит губы. Вдруг вскакивает:
- Ой, извините, пожалуйста. Что вам угодно?
(Интересно, где бы она еще извинялась?)
- "Столичные" и клюквенный сок...
Разговор с официантом:
- Вы план выполняете?
- Какой план? Нету плана, убыточный буфет.
Он вынимает калькулятор:
- Смотри. Мы впятером проработали день - в целом 40 часов. Выручка - четырнадцать рублей.
- А что так? На икре, ветчине, осетрине...
- Тут же все по сниженным ценам. Разве что годится сниженный план...
- Кофе с собой можно взять?
- Нельзя, не хватает у нас. А бутерброды можно...
Спускаюсь, вниз. Фойе почти пусто, молчаливые уборщицы мокрыми тряпками протирают пол. Гардеробщицы в углу шумно обсуждают последнее выступление Собчака.
Пожилая уборщица попросила отойти в сторону. Начинаю "со стороны":
- Трудная у вас работа?
- Нет. Люди культурные, окурки на пол не бросают...
- В очередях говорят, что вся обслуга здесь из одной конторы. А вы, бабуля, давно на КГБ работаете?
- Да глупости там болтают. КГБ - это вон (кивок в сторону входа).
Что еще? Пресс-центр с телевизорами и бюллетенями предыдущего дня. Яркие прожекторы в фойе. Балкон прессы, с отдельными входами для советских и иностранных журналистов.
Значительная часть депутатов обитает в гостинице "Россия", не отвечающей международным нормам комфорта, но на фоне наших норм великолепной. Депутаты после заседания бывают разные. Есть академик Лихачев, такой же строгий и собранный, как и везде. Есть другой, случайно встреченный в коридоре, - в красном спортивном костюме с таким же красным значком на груди. И его получасовое выступление перед двумя коллегами по поводу того, как плохо топят в его номере.
Для депутатов на выбор несколько десятков только что изданных книг. Гумилев, Битов, зарубежные детективы, биография Хрущева, сборники выступлений Горбачева и Лигачева (чуть не написал - Гидаспова). Дейл Карнеги - об ораторском искусстве. Ее берут не все, хотя, судя по ударениям, кочующим в речах депутатов с места на место, бедности языка, словечкам типа "ложить", эту книгу надо было вписать всем в обязательном порядке. Или же перед каждым Съездом проводить экзамен на знание русского языка.
Вернемся в фойе Дворца съездов. В перерыве здесь - час прессы. Охота за интервью проходит в условиях жесточайшей конкуренции. Вот толпа вокруг громкого имени. Ввинчиваясь внутрь, принимаю боевую стойку и - полчаса с диктофоном в протянутой руке. Укоризненные взгляды потесненных коллег, но тут же все успокаивается, и вот уже кто-то непринужденно пристраивает объектив кинокамеры на моем плече.
Другой круг - теснее и больше. Кто-то догадавшийся свисает со стремянки телевизионщиков. Но вот беда: интервьюируемый на несколько шагов перемещается, приходится слезать и перетаскивать стремянку поближе.
Звонок возвещает о начале заседания. Депутаты - в зале, журналисты, дорассказав коллеге последний анекдот, - на балконе, а в фойе вновь появляются уборщицы и доносится спор из гардероба...
Пока эти две жизни кажутся параллельными...
Газета «Вечерняя Казань» (Казань), 25 декабря 1989 года