Что дано богом? Спектакль вопросов
Инсценировка для театра написана самим писателем в соавторстве с Гарольдом Бодыкиным. Постановку спектакля в этом году осуществил главный режиссер театра Олег Натяжной.
Зиновий Хмельницкий... Православный украинский шляхтич, выпускник иезуитского коллегиума во Львове, элегантный придворный при варшавском дворе, чигиринский сотник. Жизнелюбец; не прочь приударить за женщинами; галантный кавалер, утверждающий, что молодость его еще далеко не кончилась...
Гетман Богдан Хмельницкий, Богдан - богом данный. В роскошном наряде, с гордо поднятой головой. С булавой - символом гетманской власти. Классический образ, запечатленный юбилейной картиной Михаила Хмелько «Переяславская рада».
Кажется, несоединимы эти два человека. Кажется невероятным канонизированного как историками Российской империи, так и нынешними государственного деятеля, чей лик запечатлен на ордене великой державы, вдруг выставить на сцену живого, без аксессуаров канонизации, без нимба государственной непогрешимости. И тем не менее создатели спектакля сделали это, поставив перед собой задачу показать путь Хмельницкого от сотника до гетмана, показать эволюцию человека, в один момент получившего (или взявшего на себя) историческую миссию.
Пожалуй, я впервые видел такой эксперимент, такое резкое попрание четко сформулированного еще в античности разделения искусства на роды и виды.
Есть три рода: эпический - значительные исторические события, большой отрезок времени (средства выражения - роман, эпопея, героическая поэма); лирический - человеческое, личностное начало, для которого важны не события, а чувства (стихи, новеллы); драматический - конкретный конфликт персонажей (традиционная форма - драматургия). И вот все изменяется: перед нами спектакль-эпопея. Наверное, иначе его не определишь - это роман, поставленный на сцене. И это совершенно изменяет все обычные театральные критерии. Нет отдельных конфликтов, создаваемых противодействием персонажей - есть единый, глубинный конфликт, который сам руководит ими.
Пожалуй, только один мотив продиктован собственно драматическим столкновением личностей - это треугольник Хмельницкий (Ю. Серегин) - Матрегна (В. Дронова) - Чаплинский (В. Алдошин). Но он ненавязчив, и диссонанса с общим тоном спектакля нет; возможно - благодаря актерам, не переигравшим столь удобный для всяческих штампов эпизод объяснения Чаплинского с Матрегной и козаками.
Я сказал, что задача спектакля показать путь Зиновия Хмельницкого к Богдану таким, каким он был. А сверхзадача - разобраться: прав он все-таки или нет? Спас ли Украину, присоединив ее к России? Спектакль не дает ответов. Только информацию к размышлению.
Хмельницкий пожертвовал семьей, домом, сыном ради государственного дела. Жена умерла, сын на долгое время - заложник крымского хана в Бахчисарае. Но пришла новая любовь, и ради молодой жены - Матрегны гетман откладывает булаву.
Булава оказывается сильнее. И тогда другие люди - непреклонный, фанатичный Зарудный и сын гетмана Тимош - отдают в жертву ей Матрегну. И возникает вопрос: а стоит ли государственное дело человеческой жертвы?
Этот вопрос обостряет образ Зарудного. Рядовой козак, ради победы украинского войска выдержавший пытки в лагере польского полководца Потоцкого, доказавший свою преданность делу Богдана, назначается генеральным судьей. Подавив оппозицию, выступившую против гетмана, он казнит даже детей, бунтовавших козаков. Ради дела предает казни Матрегну, и для этого соединяется с Тимошем. Хотя Зарудный, в отличие от своего союзника, не испытывает ненависти к Матрегне (которая у Тимоша продиктована сыновней ревностью). Для него нет понятий личной симпатии или неприязни - просто так нужно для дела.
Образ «непреклонного»...
Что он несет государству? Решение проблем взмахом сабли? Может быть. Но вспоминается другое: потопленная в крови Вандея и гильотина Парижа при «неподкупном» Робеспьера, сотни казненных дворянских семей при «железном» Кромвеле, жертвы «строительства нового мира» после 1917-го.
Совершенные «во благо народа» дела забываются навсегда в памяти человечества остается лишь милосердие. Это слово прозвучало в устах Матрегны, и именно его, как ключ к народу пытается обрести Богдан. Кто бы не согласился сейчас отдать Беломорканал за воскрешение тысяч политзаключенных, погибших при его строительстве? Да и стоит ли все благоденствие мира слезы одного ребенка?
Оправдано ли воссоединение Украины с Россией? Конечно, между Речью Посполитой, Османской империей и Россией выбор очевиден - Россия. К нему тяготеют традиции православия, память о Киевской Руси. Другой вопрос, могла бы Украина существовать независимо. Судить историкам, хотя каждый из нас может сделать свой вывод и, в соответствии с ним, осудить или оправдать Богдана. Но сначала необходимо понять.
Создателей спектакля можно упрекнуть в тенденциозности. Они явно симпатизируют Богдану, все противомыслие которому сосредоточено в почти карикатурном образе Виговского. Но и режиссер имеет право на свой вывод.
Трудно говорить об актерах, так как весь спектакль и их работы сливаются в единое, гармоничное целое. Отлично играют исполнители главных ролей - Хмельницкого (Ю. Серегин), Матрегны (В. Дронова), Регины Здуневской (М. Енина), Зарудного (А. Майстренко). Актеры О. Никитин и И. Тарнавский очень выразительно сыграли немногословные роли молодых козаков - телохранителей гетмана. Мускулистые руки на саблях, готовность вступить в схватку - сила, которую представляет Богдан, готовый переменить свою жизнь. Несколько упрощенным получился образ первой жены Хмельницкого Анны (В. Ольхова).
Режиссерская работа почти безупречна. Правда, раз или два возникает ощущение некоторой фрагментарности. Но это уже объективные трудности смещения родов искусства, переложения действия романа на сцену.
И отдельно стоит сказать об оформлении (художник Ярослав Нирод). Его главный элемент - полотнища со стилизованными копиями ликов с икон. Отлично сделаны костюмы, которые подчеркивают положение того или иного героя. Именно за счет костюмов - желтый и лиловый тон, оружие, маски - выделяется королевский двор в Варшаве: полувосточный, полуевропейский. Веришь (а это не всегда получается в театре), что действие перенеслось в иную среду, иную страну. Костюмы разделяют просто одетого сотника Зиновия Хмельницкого и гетмана Богдана в облачении государя.
К сожалению, едва ли больше ста зрителей сидело в зале, хотя спектакль шел первый и единственный раз. Скорее всего срабатывает консерватизм: идут на спектакль лишь идентифицировав его с чем-то знакомым. Поэтому предпочитают мюзикл «Тетка Чарлея», хотя знают, что едва ли его можно сыграть лучше, чем сыграли Калягин, Козаков, Гафт в фильме «Здравствуйте, я ваша тетя!» И дирекция театра, стоящая на страже его финансовых интересов, улавливает это: только так объясняется, что треть гастрольных вечеров отдана трем незатейливым комедиям. Как недавно стало известно, эти комедии заменили 2 августа «Дорогую Елену Сергеевну», 3 и 4 августа - «Сирано». Очень жаль. Настоящий театр начинается только тогда, когда на спектакль приходят думать.
Газета «Вечерняя Казань» (Казань), 8 августа 1989 года