Пациент скорее жив, чем мертв?

Минувший кризис сделал популярными словосочетания «кризис ликвидности», а затем – «избыточная ликвидность». Сейчас тема ликвидности всплывает вновь. Остается подобрать этому слово новую пару.

На днях одно российское деловое издание обратилось с просьбой о комментарии относительно проблем ликвидности. Суть вопросов сводилась к следующему: в октябре и ноябре зафиксирован огромный рост сделок по РЕПО, не пора ли бить тревогу?

На состоявшемся в минувший четверг заседании банковской комиссии Российского союза промышленников и предпринимателей задались тем же вопросом.

Как заметил вице-президент РСПП Александр Мурычев, это то, о чем говорят сначала шепотом, а потом – все громче и громче. Спрос на деньги растет – означает ли это, что призрак «второй волны кризиса» стал реален?

Подробный ответ на уже упомянутом заседании дал один из ведущих сегодня аналитиков рынка – заместитель руководителя департамента финансовой стабильности Центробанка Сергей Моисеев. Он подтвердил заметный рост спроса со стороны банков на рефинансирование от ЦБ и напомнил, что, вдобавок ко всему, есть и сезонные факторы – во-первых, спрос на наличные деньги в канун нового года традиционно растет, во-вторых, в ближайшее время государство заберет с банковских депозитов порядка триллиона казенных рублей, которые надо освоить до конца года.

Однако Моисеев не видит в этом ничего катастрофического или форс-мажорного: то, что Центробанк вновь становится кредитором – это нормально: ЦБ готов рефинансировать банковскую систему примерно на 3 триллиона рублей, дефицита ресурсов нет. Моисеев сделал акцент на «трех месседжах».

Первый – до осени в России была избыточная ликвидность, сейчас ее нет, но это вполне нормально. Второй – банки явно способны справится с этой ситуацией. Третий – Центробанк готов помогать.

Так что: по части ликвидности пациент скорее жив, чем мертв. И с этим выводом трудно не согласится: все так.

Но…

Понятно, что новый расклад не может не отразиться на кредитном рынке. Деньги для банков становятся дороже, соответственно, им придется либо смириться со снижением маржи, либо повысить процентные ставки для заемщиков. И, какой бы путь банки не выбрали, это вызовет замедление кредитования в стране.

Автора этих строк не так давно упрекали за допущение возможности кредитного армагеддона. Однако же резковатый прогноз одного из вероятных сценариев, судя по всему, становится все более возможным.

Как, впрочем, и иной потенциальный риск. Само по себе рефинансирование со стороны регулятора – это, несомненно, хорошо. Но в российских условиях оно усиливает и без того набившую оскомину проблему сегодняшнего банковского рынка – усиление госпрессинга в банковской индустрии. Как заметил на все том же заседании банковской комиссии РСПП Александр Хандруев, «система рефинансирования носит дискриминационный характер и душит свободную конкуренцию» на банковском рынке, надо «принципиально ставить вопрос об общем доступе к рефинансированию»

Однако это эмоциональное выступление вызвало по большей части улыбки. Разумеется, связанные отнюдь не с оценкой авторитетности спикера. Скорее – с пониманием того, что вот по части равенства и симметричности наш «пациент» все же скорее мертв, чем жив.

Уже упомянутое в начале колонки издание задает еще один вопрос: «Огромный объем операций РЕПО сопровождался резким ростом ставок по межбанковским кредитам, что позволило некоторым экспертам сделать предположение о том, что ЦБ кредитует только госбанки, а те уже, в свою очередь, наживаются на том, что распространяют ликвидность под проценты более мелким частным банкам. Действительно ли вливание ликвидности осуществляется именно таким образом? И насколько все это способствует установлению госмонополии на банковском рынке?»

Вопрос, вероятно риторический…