Верю – не верю

Люди, далекие от экономики (по сути, а не по внешним признакам), очень любят цифры. Они сладко замирают у презентаций с диаграммами, испытывают сладостную дрожь от линейных графиков и подлинный оргазм от статистики.

О чем говорит статистика? О невиданном росте по всем направлениям банковского рынка. Активы, кредитные портфели, объемы ипотеки, объемы корпоративного кредитования, - все растет. Что понятно: точка отсчета – 2009 год. В сравнении с пустыней тундра – джунгли.

Реальное же состояние экономики определяется скорее настроением, чем цифирью. Вера важнее статистики, эмоции – куда большие драйвер или антидрайвер, чем пики диаграмм.

Во что же верят сегодня в России? 53% участников недавнего опроса российских компаний, предпринятого рекрутинговой компанией Antal Russia, ожидают «второй волны кризиса». Респонденты из 47% опрошенных компаний уверены, что «волны» не будет.

ОК, это срез настроений «снизу». Картинка «наверху» более любопытна. Ровно три года назад на этом самом верху о кризисе не говорили вообще. Это слово было запретно на ТВ. А когда заговорили, то исключительно в контексте: мол, «у них – кризис, а у нас – тихая гавань».

Теперь же все с точностью наоборот. На мировой кризис ссылаются, говоря о рецессии российской экономики, о стагнации, сокращении доходности бюджета и т.д. и т.п. Тема кризиса стала чем-то вроде универсальной объяснительной записки властей на все случаи жизни: «не виноватая я, он сам пришел!»

Иными словами: понимая, что Россия стоит на пороге кризиса, будем делать вид, что он – мировой, хотя он вполне может оказаться чисто российским.

И слова «рецессия» и «стагнация» - лишь эвфемизм, позволяющий окончательно завязать все на мировые проблемы. Рецессия – не кризис. Это лишь отсутствие развитие. Но для тех, кто и так стоял на месте, рецессия – это кома. Особенно если усугублять ее особенностями национальной банковской политики.

А некоторые из этих особенностей говорят о том, что в отдельных сферах кризис вполне может быть рукотворным. Этакий кредитный армагеддон.

Забудем о цифири. Поговорим по существу.

Состояние рынка ипотеки – пациент скорее мертв, чем жив. Очевидно, что ипотека – традиционный драйвер развития несырьевой экономики. Это строительство, это производство стройматериалов, это рабочие места, это спрос на страховые продукты и проч. и проч. У российской ипотеки так нет серьезных ресурсов фондирования. Нет и системы репродуцирования «длинных» ресурсов. Институт секьюиритизации не создан, инвестиционные и пенсионные деньги в ипотеку практически не привлекаются. Есть только фонды АИЖК. Созданные от щедрот распухшего на нефти бюджета. Сколько им быть, если даже пенсионную нагрузку бюджет того и гляди перестанет тянуть?

Нет полноценной ипотеки жилья – не будет и коммерческой ипотеки. Она толком не появилась и на пике «жирного» рынка, теперь уж – тем паче не появится. А у малого и среднего бизнеса иного варианта приобретать недвижимость нет. Без своей недвижимости он был и остается вечным батраком, арендующим делянку у богатого плантатора. Развивайся, не развивайся – львиная доля уйдет на арендные ставки

Состояние потребительского кредитования – под вопросом. Понятно, что потребкредитование – довольно заметный драйвер спроса на продукты все той же несырьевой экономики. И что с ним? В кулуарах поговаривают о возможном снижении объемов автокредитов. Кэшевое кредитование вызывает не меньшие сомнение как у дающих, так и у берущих. Неурегулированность взаимоотношений банков и заемщиков бьет по обеим сторонам. Хотя бы шаги в эту сторону… Ноль. Одна пена. Одни заставляют банки изложить на рекламных щитах краткое содержание учебника по банковскому делу. Другие спорят о коллекторах – тварь ли он дрожащая или право имеет? Кредиты по-прежнему дороги. Просрочки по-прежнему форс-мажорны.

Лизинг – в нокауте. Не менее очевидно, что для бизнеса лизинг – альтернатива кредитованию. Но уничтожение налоговых льгот перечеркивает все плюсы лизинга. И это при том, что пока в России успел более-менее развиться только лизинг автотранспорта. Отсутствие лизинга недвижимости опять же (как и отсутствие коммерческой ипотеки) тормозит развитие малого и среднего бизнеса.

Состояние рынка кредитования бизнеса… Статистика… ну, тут о статистике вообще смешно говорить. Пара кредитов государственным «монстрам» - и все, рост есть! Реальность же укладывается в два предложения. Банкам невыгодно кредитовать бизнес (слишком жестко – резервы, оценки, проч.) Бизнесу невыгодно брать кредиты – дорого. Недорого – когда под залог. А слово «залог» в России тождественно слову «недвижимость». И сколь не говори банкиры о «залоговой политике». Суть одна: реально комфортный кредит можно взять только под залог недвижимости. Которую бизнесу ни в ипотеку, ни в лизинг не приобрести (см. выше). Пат в два хода.

Кредитование МСБ в состоянии стагнации. Нет преференций для банков, кредитующих МСБ. Жесткие требования по резервированию мешают расширению и либерализации условий кредитных программ для МСБ. Позитивный опыт (например, МСП-банк, в прошлом – Российский банк реконструкции и развития) – потому и заметен, что лишь подчеркивает общую неразвитость этого рынка.

Региональные банки вследствие сегодняшней политики государства в банковской сфере фактически выключены из игры. Хотя именно им и карты в руки в сфере кредитования МСБ. Но им не до того. Половине нужно искать деньги – капитализироваться до новой планки собственного капитала. Другим – искать деньги на обязательные резервы. И всем – искать деньги на случай, если норматив достаточности капитала подпрыгнет. Не до кредитов.

На чем остаться банкам? Кто-то говорит: РКО. Вы верите в эффективное развитие РКО без кредитов? Клиенту банка нужна ссуда, ему отказано, он пойдет туда, где дают. Но там, где дают (и не говорите, что это не так) скажут: хочешь кредит – переходи на РКО к нам. И все – тема развития исключительно на РКО закрыта. РКО без кредитов это примерно как брак без секса: жить можно, но детей не будет. А кто у нас в данном случае дети? Дети у нас – остатки на счетах. Корпоративные и зарплатные. Один из немногих, наряду с депозитами, ресурсов, остающихся (пока еще) в распоряжении частного банкинга. Но они уйдут вслед за РКО туда, где дают кредиты.

А где еще дают? В госбанках. Черт, опять эта тема всплывает. Но, может быть, римляне были правы, вопрошая: qui prodest?

Другой вариант: бизнес перестает брать кредиты. Собственно, во многом именно так и происходит. Недавние данные Эксперт РА: в 2010 году главным источником инвестиций в основной капитал собственные средства, кредиты были источником финансирования в 7% случаях.

К банкизации экономики призывали вы, г-н Тосунян? У нашей экономики кредо куда проще: что потопали, то и полопали. И ее к этому еще и усиленно подталкивают.

Стоп, мы забыли, что этим делом не кончается. Банки сократят кредитование, бизнес начнет питаться «подножным кормом» - это еще не худший сценарий. Это только первый акт худшего сценария. Потому что долги-то от прежних кредитов остались. «Плохие долги» могли быть излечены методом «рассасывания» на растущем кредитном рынке. А на сокращающемся их доля только вырастет. И у государства появится два вопроса. К банкам: где устойчивость? К предприятиям: будем банкротиться? И – ату их. В полном соответствии с нормами надзора, регулирования, законодательства и проч. и проч. На частном уровне это называется рейдерский захват. А на государственном? Ползучая национализация? Или – уже не ползучая?

P.S. Пусть все вышеизложенное окажется бредовыми измышлениями. Как заметил недавно автор российского закона о банках, депутат Госдумы Павел Медведев: «Сейчас очень опасно публично делать высказывания. Могут затаскать по судам. Поэтому я сейчас буду говорить не от своего имени. Я буду цитировать клеветников. Что говорят клеветники? Клеветники говорят, что был такой человек, которого звали Владимир Ильич Ленин. Он клеветал следующим образом. Он говорил, что основной вопрос – это вопрос о власти…»

Впрочем, об этом - немного позже.