Накануне нового сезона: банкинг перед вызовами
Модное ныне понятие «черный лебедь» - некий фактор неожиданности, разворачивающий ландшафт рынка совсем по-новому. Судя по всему, с этим «лебедем» случилось примерно также, как некогда с призраком коммунизма: он полетал над США, полетал над Европой, а гнездовье свил у нас, в России. Наш кризис, в итоге, многоаспектный. Частично обусловлен мировыми тенденциями, наиболее «близкая» из которых к России – существенное снижение цен на нефть, частично - проблемами внешней политики, частично – внутренними экономическими перекосами и старыми болезнями (отсутствие диверсификации, давление на малый и средний бизнес, падение доходов на населения и проч. и проч.).
Это системный кризис, многолетний, глубокий, который теперь называют «новой реальностью». В использовании этого эвфемизма вместо слова «кризис» я вижу только один смысл: «реальность» - этот тот же «кризис», только надолго. В нем теперь и жить.
Из экономического кризиса вытекает проблема вторая – кризис кредитования. Российское кредитование вообще было заточено только на успех. Не в том смысле, что оно успешно, а в том, что оно могло нормально расти только при успехе, только при всеобщем росте всего и вся вокруг – цен на нефть, бюджетов, заплат, потребительских аппетитов и т.д. Для нормальной жизни российские кредиты слишком дороги – как для бизнеса, так и для обывателя. Они рассчитаны только на то, что «завтра будет лучше, чем вчера». Это было в определенном смысле «кредитование на авось». Более того, полагаю, что тут не банки виноваты. При двузначной ключевой ставке иного кредитования попросту и быть не может.
Для банков же кризис кредитования состоит из двух частей - кредитовать либо некого, либо страшно. Почему некого - понятно, трудно найти платежеспособного клиента, в чьем завтрашнем дне ты уверен. А страшно - из-за требований регулятора. Сегодня так оценили твои кредитные риски, завтра – переоценят и потребуют дополнительного резервирования… Сокращаются объемы кредитных портфелей. Есть известное сравнение кредитного процесса с велосипедом: это конструкция, которая только при определенной скорости движения позволяет не терять равновесие. Само по себе сокращение кредитных портфелей не смертельно, но никто не может сказать, когда будет достигнуто такое замедление, при котором велосипед однозначно упадет. Тем паче, что каждый десятый кредит в России – дефолтный.
Вновь возникает риск кризиса плохих долгов, о котором часто говорили в 2007-2008 годах. Тогда говорили об этом риске, видя как объем просрочек физических лиц приближается к 100 млрд. рублей. Сегодня – потому что он же приближается к 1 трлн. рублей. Да, часть плохих долгов вновь будет спрятана в реструктуризацию. При этом, скорее всего, усилятся процессы маргинализации рынка кредитования: часть населения уходит в микрофинансовые организации. «Это всего лишь короткие займы до зарплаты!» - пожимают плечами апологеты МФО. Однако все эти благородные «рождественские истории» со ссылкой на нобелевского лауреата Мухаммеда Юнуса (основатель Grameen Bank, разработчик концепции микрокредитования) не всегда заканчиваются столь же благополучно. Значительная часть маргинальных заемщиков берут деньги вовсе не на один-два дня, а на полгода-год. И все мы знаем, как МФО рассчитывают реальные ставки.
Все это только усиливает одну застарелую и системную проблему – дефицит доверия между банками и обществом. Этого доверия и так было немного. Ментально банки – для многих враги. Дефицит доверия сейчас приобретает особую значимость. Тем паче, что люди не доверяют банкам, банки – заемщикам и чиновникам, регулятор – банкам. И все вместо образуют этакое триединства взаимного недоверия и атмосферу «презумпции виновности». Сама по себе она, вроде бы, категория не экономическая. Но если что-то случается и вылупляется очередной «черный лебеденок» - на чашу весов любой ситуации тут же добавляется сакраментальное «Не верю!». Попробуйте убедить людей не забирать деньги со счетов при малейшем слухе о проблемах банка. Попробуйте убедить банк предоставить вам на полгода кредитные каникулы, пока вы меняете работу. Попробуйте убедить чиновников дать банку сколь либо приличное время на приведение пошатнувшихся дел в порядок. Самое любопытное: последнее еще возможно, первые два – практически никогда.
Впрочем, у взаимного недоверия есть и четвертая сторона – банки не доверяют и друг друга. Практическое закрытие межбанковского рынка в России: его объемы упали в на порядок. Банки закрывают друг другу лимиты. Связано это и с экономическими показателями, и с тем, что сегодня ни один банкир не знает, у какого другого банка-партнера отзовут лицензию. Дело дошло до того, что коммерческие организации создают систему взаимных лимитов, взаимного краткосрочного кредитования между самими организациями. Они просто перестают рассчитывать на банки. Это касается среднего и достаточно крупного бизнеса.
У этого кризиса есть все «застарелые проблемы» предыдущих, кроме одной – нет дефицита ликвидности. Другая проблема - высокая цена денег, ключевая ставка. О ней много говорят. Двухзначная ключевая ставка не позволяет всерьез говорить о кредитовании и финансировании экономики. В этом смысле странно прозвучал призыв президента сокращать цену ипотеки. Кому адресован этот призыв? Часто говорят: мол, на Западе ипотека – 2-3%, а у нас – безобразно высокие ставки. Простите, и у нас, и на Западе цена ипотеки по сравнению с ключевой ставкой практически одинакова – ключевая ставка плюс 2-3% маржи. Так кого же призвать снижать ставки по ипотеке? Российские банкиры выдают ипотеку под 14% - на 3% выше ключевой ставки. Это практически европейский уровень маржи. Да, в ответ говорят, что ключевая ставка, де, снижается. Мол, была 17%, а сейчас около 10%. Лукавые цифры. 17% - это практически шлагбаум. Она с тем же успехом могла бы быть и 25% и 30%. Это уровень замораживания рынка. 10% - при этой «температуре» жизнь как-то худо-бедно шевелится. Но ранее 7-8% она точно не забурлит. Более того, 7-8% было сносно, когда все издержки заливались высокой нефтью. А в «новой реальности», боюсь, и этого уровня будет недостаточно для развития…
Есть ли плюсы? По-моему, есть. Первый плюс – низкий курс рубля. При нем бюджет не инфарктный и некоторые предприятия могут спокойно дышать. Издержки волатильности в последние месяцы заметно сошли на нет: курс стал более-менее предсказуемым, его скачки – куда более плавными. Среднесрочная перспектива рубля, правда, туманна, но на короткой дистанции уже можно работать.
Несомненный плюс – Центробанк обещал сдержать инфляцию и сдержал ее. Это, пожалуй, один из немногих прогнозов российской власти, столь обильно звучавших в 2015 году (вспомним только как несколько раз «достигали дна»). Тихим голосом г-жи Набиуллиной было озвучено то, что и сделано: инфляция в России, действительно, «в узде». Другое дело, что цена вопроса – чрезмерное сжатие национальной денежной базы. Государство боится отпускать контроль над ней - этот страх еще со времен Гайдара. Хотя, конечно, предложения, которые звучат из уст г-на Глазьева, пугают еще больше. Но так или иначе, нынешняя денежно-кредитная политика – это политика предохранения, но не политика развития…
Есть ли еще плюсы? Да, есть.
Несомненно, есть определенная польза от центробанковской «зачистки» рынка: часть «прачечных» ушли в небытие.
Есть примеры довольного успешного кредитования государственно-частное партнерство – причем не в сфере «распила», а действительно в сфере реального производства.
Есть замечательная программа кредитования «6,5», по ставкам которой кредиты будут «укупны» не только бизнесу из серии «купи-продай», а настоящему производству, с рентабельностью в 15-20%. Другое дело, что эта программа крайне мала по объемам финансирования. Г-н Аксаков оценивает ее примерно в 1% от реальных финансовых потребностей малого и среднего бизнеса России.
Есть действующая система страхования вкладов, которая некогда полностью вернула доверие населения к депозитам. Это было невероятным после историй 1990-х. Очень жаль, что систему страхования вкладов часто упрекают (в частности, глава Сбербанка Герман Греф) в том, что она уравнивает отношение к банкам: люди несут деньги в рискованные банки, а один бедный большой банк должен за всех якобы платить. С точки зрения бизнеса - Грефа понять можно, но системно – нельзя. Институт страхования вкладов вернула доверие и к Сбербанку. Ни один частный банк, даже обанкротившийся, у меня денег не украл. А вот Сбербанк так и остался должен с 1991-го или с 1992-го года 50 рублей. И многие люди старших поколений это отлично помнят…
Кто кого перевесит – плюсы или минусы? Трезвый расчет говорит: все-таки плюсы. Во всякому случае, предыдущая практика (кроме случая 1917 года) подтверждает: жизнь преодолевает проблемы. Ищет пути преодоления или (как минимум) просто возможности продержаться, и российский банкинг. Остается надеяться, что этот поиск вполне совпадает и с интересами общества.
…Был как-то в гостях у своего коллеги, казанского издателя. У него в работе оказался заказ на агитационные материалы одного кандидата в депутаты Госдумы. В материалах был замечательный текст: «Я за Думу без банкиров и коллекторов». Но что любопытно — та дама, которая выдвигалась, «забыла» вовремя заплатить за свою листовку и потом платила с большими проблемами и большим трудом. Так что я - за Думу с банкирами и коллекторами. И хотелось бы (так, из разряда мечты), чтобы эта Дума приняла какой-нибудь закон о запрете инноваций. Прежде всего – законодательных. Количество изменений, улучшений, которые присутствуют на финансовом рынке, просто зашкаливает. Нет таких коллег, которые могли бы сказать, что знают обо всех поправках, многочисленных законопроектах «О внесении изменений в закон о внесении дополнений…». Таких новелл – безумное количество. Да, их придумывают из благих побуждений, но, как известно, благими намерениями вымощена дорога в ад. Давайте остановимся в вечных переделах и спокойно поживем какое-то время. Хотя бы время преодоления кризиса.
Finversia.ru, 11 июля 2016